Saturday, May 24, 2014

1 Сталинская коллективизация и раскулачивание на Урале в 1930-х годах

АЛЕКСЕЙ РАКОВ
«ДЕРЕВНЮ ОПУСТОШАЮТ»
СТАЛИНСКАЯ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ И «РАСКУЛАЧИВАНИЕ» НА УРАЛЕ В1930-Х ГОДАХ

УДК 94(47) ББК 63.3(2)615 Р19





https://drive.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_THpyczc0MTRBMkU/edit?usp=sharing





Публикация подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 10-01-00387а
Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 13-01-16042д

Раков А. А.
«Деревню опустошают»: сталинская коллективизация и «раскулачивание» на Урале в 1930-х годах / А. А. Раков. -М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. - 327 с.: ил. - (История сталинизма).


ISBN 978-5-8243-1770-1


В этой работе анализируются ключевые аспекты сталинской политики по отношению к деревне на Урале в 1930-е годы. На большом документальном материале автор подробно рассматривает как социальный статус, так и имуще­ственное положение «раскулаченных» крестьян Урала. Особое внимание уде­лено методическим вопросам исследования, в частности, обоснованию репре­зентативности подготовленной выборки крестьянских хозяйств, ее эволюции в процессе работы, а также выделению многомерной типологии социального портрета «раскулаченных» крестьян.
Книга рассчитана как на специалистов по экономической и социальной истории СССР, так и широкую читательскую аудиторию, интересующуюся сталинской коллективизацией и «раскулачиванием» в 1930-е годы.
УДК 94(47) ББК 63.3(2)615
ISBN 978-5-8243-1770-1
© Раков А. А., 2013 © Российская политическая энцикло­педия, 2013
ВВЕДЕНИЕ1
Между слухов, сказок, мифов, Просто лжи, легенд и мнений Мы враждуем жарче скифов За несходство заблуждений.
Игорь Губерман
Сегодня в России вектор внутренней политики уверенно устре­мился в направлении «модернизации, основанной на ценностях и институтах демократии»2. Модернизация - долгосрочный ориентир в экономическом и социальном развитии, однако для того чтобы мо­дернизировать Россию не только и не столько эффектно, сколько эффективно, важно помнить уроки прошлого. Хотелось бы отме­тить, что реализовать эволюционную модель «демократической» модернизации можно только после осознания ошибок модерниза­ции предыдущей, «недемократической» - форсированной, сталин­ской. В этом плане глубоко символично, что новая модернизация была поставлена в повестку дня через 80 лет после «года велико­го перелома на всех фронтах социалистического строительства» (1929 г., по словам И. Сталина), ставшего, в свою очередь, проло­гом к ускоренной индустриализации и коллективизации сельско­го хозяйства в СССР, «вечным спутником» которых была одна из
1 В названии монографии использована цитата из подборки наиболее ха­рактерных «нездоровых» настроений крестьянства в Сводке организационно-инструкторского отдела Златоустовского окрисполкома о ходе работ по лик­видации «кулачества» как класса и настроении населения в деревне и городе (не позднее 27 марта 1930 г.). Подробнее см.: Аграрное развитие и продоволь­ственное обеспечение населения Урала в 1928-1934 гг.: Сборник документов и материалов. Т. 1 / сост. Е. Ю. Баранов, Г. Е. Корнилов. Оренбург: Оренбург­ское литературное агентство, 2005. С. 62.
2 Послание Федеральному Собранию Российской Федерации / Сайт Президента России. URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/5979 (дата об­ращения: 06.12.2010).
5
наиболее трагичных кампаний в советской истории, а именно -«раскулачивание»3.
Сегодня вопрос о предпочтительном пути развития деревни и, следовательно, о социальной политике на селе, известный еще с 1880-х гг. как спор между марксистами и народниками, является одним из наиболее обсуждаемых не только в рамках конкретной научной парадигмы, но и на уровне широкой общественной дискус­сии, стал «полем битвы» за умы и души сограждан. Точкой отсчета в новейшем дискурсе о сильных индивидуальных и коллективных хозяйствах принято считать коллективизацию сельского хозяйства в СССР, обусловившую последующее «раскулачивание» крестьян4, которое логично вписывается в феномен сталинизма.
На данном этапе научных дискуссий коллективизация рассматри­вается уже не как исключительно экономическое мероприятие, а как этатизация, связанная с насильственным отделением производите­лей - крестьян - от основных средств производства5. Помимо пере­качки из деревни в город средств, необходимых для осуществления индустриализации, коллективизация стала фактором массовой ми­грации населения из деревни в город, а также способствовала ликви­дации имущественной дифференциации крестьянства.
Как отмечает Н. Л. Рогалина, главный модернизационный кон­фликт - это «противоречие между уравнительными установками общинного, а затем колхозного крестьянства, ориентированного на моральную экономику и этику выживания, и шагами новизны, свя­
3 Термин «раскулачивание» является сталинской идеологемой, поэто­му он закавычен. Аналогичным образом автор поступал и с однокоренными «раскулачиванию» терминами. Проблема использования идеологем связана с отсутствием в данной области в настоящий момент разработанного и обще­признанного научного терминологического аппарата. Во-первых, и сегодня в некоторых исследованиях термин «раскулачивание» используется без ка­вычек (например, в монографии Н. А. Ивницкого «Судьба раскулаченных в СССР», изданной в 2004 г., или в пятитомном издании документов «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание», вышедшим в свет в 1999-2006 гг. под редакцией В. П. Данилова, и др.), а во-вторых, предлагае­мый вместо «раскулачивания» термин «раскрестьянивание», на наш взгляд, не имеет универсального характера, и вопрос о корректности его применения до сих пор остается достаточно дискуссионным.
4 Более ранний опыт работы автора над темой «раскулачивания» см. в монографии: Раков А. А. Социально-экономические аспекты «раскулачива­ния» крестьян Южного Урала (1930-1934 гг.). М.: МАКС Пресс, 2012.
5 См., например: Кущетеров Р. М. Насильственный метод аграрных пре­образований в советской деревне. Автореф. дис.... докт. ист. наук. СПб., 1995. С. 37-39; Вишневский А. Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М., 1998. С. 43.
6
занными с цивилизационными механизмами частной собственности и хозяйственной свободы»6.
В этой связи хотелось бы восстановить попранную справедли­вость: в исторической науке принято называть модернизацию рас­сматриваемого периода «сталинской» - чаще в качестве априорного плюса диктатору, - но при этом данный эпитет широко не приме­няется к «инструментам» сталинской модернизации и индустриа­лизации - коллективизации и «раскулачиванию». Думаю, хотя это и менее славные для «отца народов» кампании, забывать об их ини­циаторе не следует, поэтому полагаю логичным считать коллективи­зацию и «раскулачивание» также «сталинскими» и применять этот эпитет при описании соответствующих процессов.
Как отмечает историк М. Левин, индустриальный подход к сель­скому хозяйству представлялся наикратчайшим путем революции в аграрной экономике страны. Казалось, как только трактор заменит плуг, впечатляющие результаты непременно последуют7.
О сталинизированной ментальное™
и ее роли в формировании отношения к истории
Теме сталинской коллективизации и «раскулачивания» в послед­нее время уделяется много внимания, особенно в СМИ. Последние буквально реанимируют ортодоксов «государственной школы», ко­торые, получив трибуну и широкие возможности для манипуляций по формированию общественного мнения, пытаются доказать, что коллективизация по-сталински была жизненно необходима Совет­скому Союзу, а «раскулачивание» оказалось лишь досадным «пере­гибом» или «извращением партийной линии». Ну и что, что не по­лучилось? Хотели-то как лучше! Подлинный же научный интерес к теме объясняется весьма просто: к 1926 г. 73 % населения СССР составляли именно крестьяне, и проводимая руководством страны политика не могла не сказаться самым сокрушительным образом на столь огромной массе населения, тем более учитывая традиционно крепкие родственные связи между крестьянскими семьями, при этом Урал к началу 1932 г. становится крупнейшим районом спецпоселе­ний. Интересно, что до 1933 г. спецпереселенцы почти полностью со­стояли из «раскулаченных» крестьян, и лишь затем в их составе по­
6 Рогалина Н. Л. Методологические проблемы изучения российско-советской модернизации // Проблемы методологии отечественной истории и культурологи: материалы конференции. М: ГОУ ВПО МГУЛ, 2009. С. 27.
7 Левин М. Советский век. Пер. с англ. В. Новикова, Н. Копелянской. М.: Европа, 2008. С. 123.
7
явилась сравнительно небольшая примесь в лице других категорий ссыльных8.
Учитывая важность озвученной темы, следовало бы договорить­ся: доверяем ли мы (и если да, то в какой степени?) экспертным суж­дениям. При этом экспертами в данной области должны выступать профессиональные историки, долгое время занимающиеся данной темой и хорошо знакомые с архивными документами соответствую­щего периода.
Россиянам, апеллирующим к имперскому прошлому России, великодержавно ностальгирующим по оказавшейся неконкуренто­способной советской империи, хочется думать о родной стране и ее истории лучше, чем они были в действительности. Именно поэтому не затихают диспуты о хрупком балансе «личность - государство», а сталинизированная российская ментальность оказывается заложни­ком политтехнологов, искусно подбрасывающих в нужный момент очередные «идеологические дрова» в медленно тлеющий костер им­перское™.
По сути, история или поле, на котором в данное время устанав­ливаются и закрепляются в массовом сознании исторические факты и тенденции, напоминает отечественный дореволюционный суд по­сле реформы Александра II - суд, основанный на принципах состя­зательности, где победа часто остается не за тем, кто действительно прав, ведь справедливость и решение суда - вещи принципиально различные, а за тем, кто смог доказать, что прав.
Находясь с визитом в Польше 6 декабря 2010 г., Президент Рос­сии, а ныне - Председатель Правительства РФ Д. А. Медведев, вы­ступая на Российско-польском форуме общественности, отметил: «...мы готовы к тому, чтобы обсуждать самые трудные, самые мрач­ные, самые тяжелые страницы нашей совместной истории. Ведь про­блема заключается зачастую не в том, чтобы не помнить правды, а в том, чтобы сказать эту правду и готовым быть принять эту правду»9. Хочется верить, что слова эти в полной мере предназначены не толь­ко для международного, но и внутреннего использования, что пред­ставляется не менее важным. Задача историка в данной ситуации -выявить упомянутую «правду», какой бы она ни была, а не менять по старой доброй ура-патриотической традиции «прошлое к лучшему», одну «правду» на другую в угоду сиюминутной конъюнктуре, по­скольку ни само прошлое, ни количество жертв от наших заявлений уже не изменится. Тезис о материальности мысли, к сожалению, «не работает» ретроспективно.
8 Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2003. С. 45.
9 Российско-польский форум общественности / Сайт Президента Рос­сии. URL: http://www.kremlin.ru/news/9715 (дата обращения: 06.12.2010).
8
Нельзя не согласиться с М. Левиным, что глубокий анализ по­литики коллективизации с учетом объективных условий и потреб­ностей страны опровергает тезис об исторической оправданности репрессивной политики Сталина10. Данный вывод далеко не нов, поэтому поистине странно, что, обладая такими огромными массива­ми уже рассекреченных документов, детально описывающих репрес­сии, люди до настоящего времени с настороженностью и неприятием воспринимают характеристику сталинской коллективизации и «рас­кулачивания» как преступления власти против собственного народа. Да, сталинские репрессии неприятно и болезненно осознавать, но это наша история, это та «правда», о необходимости принятия которой говорилось выше.
Это тем более актуально, что Россия - страна, где историческая правда уже долгое время весьма успешно исполняет «на бис» роль нелюбимой и некрасивой падчерицы, которая по большому счету в семье никому не нужна. Отсутствие более или менее консолидиро­ванной позиции по основополагающим для любой нации историче­ским вопросам еще больше усиливает разобщенность россиян.
Впрочем, дадим слово очевидцам трагедии. Ольга Адамова-Слиозберг в воспоминаниях так описывает реакцию своего мужа, биолога, доцента университета Ю. Закгейма на горе в семье их домра­ботницы Маруси, муж которой был «раскулачен», а дети вследствие этого умерли: «...революция не делается в белых перчатках»11, «труд­но поверить, что он так уж не виновен», «лес рубят - щепки летят»12. Слова, ставшие трагическим символом целой эпохи, сейчас, когда известны масштабы репрессий, выглядят поистине жалким оправда­нием. Мог ли подумать успешный биолог, что совсем скоро те самые «щепки» по злой иронии полетят как раз в него и больно ранят всю его семью, сломав ей жизнь, раздавив ее репрессиями? На собствен­ном опыте испытала Ольга Львовна, сколь пророческой оказалась фраза Ж. Дантона о революции, пожирающей своих детей.
Несложно понять ее чувства после смерти Сталина: «А вдруг какой-нибудь Маленков, Берия, черт, дьявол поддержит этот колосс и подопрет его еще миллионом трупов? Этак он простоит еще лет двадцать, на мой век и хватит»13. Это слова человека, сполна испив­шего чашу страданий и унижений, человека, судьба которого стала ­
10 Левин М. Российские крестьяне и советская власть. Исследование коллективизации // Отечественная история. 1994. № 4-5. С. 47.
11 Во всех приведенных в монографии цитатах сохранены авторские ор­фография, синтаксис и стиль.
12. Адамова-Слиозберг О. Л. Путь. 3-е изд. М: Возвращение, 2009. С. 19. 13 Там же. С. 249.
9
увы! - не уникальной, но типичной страницей в истории страны того времени.
Однако есть люди, готовые принести в жертву... нет, не себя, но других «обычных» людей. Им следует взглянуть на длинный список «необычных», с их точки зрения, жертв сталинского террора. Напри­мер, на Георгия Демидова, ученика Нобелевского лауреата Льва Лан­дау, талантливейшего физика, который 14 лет провел на Колыме, этой «чудной планете», как ее называли сами арестанты. Или на Николая Вавилова, генетика с мировым именем, имевшего несчастье вызвать глубокую личную неприязнь у И. Сталина, который отправил его в тюрьму, где ученый и умер в 1943 г. Любопытный факт: царское пра­вительство знало о наличии на Колыме запасов золота, но не настаи­вало на организованной его добыче в промышленных масштабах вви­ду особых природных условий, прежде всего - неимоверно низкой температуры воздуха, делавшей невозможной работу там без вреда для здоровья. Советскому правительству подобного рода нравствен­ные проблемы посылать на Колыму новых арестантов никогда не ме­шали. Кстати, тезис об управляемости «большого террора» «сверху» считается в исторической науке доказанным14.
Невольными и невинными жертвами15 сталинской коллективиза­ции и «раскулачивания» стали и дети. «Отец мой умер в Севураллаге в ноябре сорок первого, - пишет в своем исследовании ссыльный Ва­дим Макшеев, - мама и шестилетняя сестренка Светлана скончались на Васюгане от голода в октябре сорок второго. Обе в один день...»16 Один их моих респондентов, И. Л. Утяганова, в интервью говорит, что «главной потерей была смерть маленькой дочери дяди: она про­студилась в дороге и умерла. Уже в ссылке у дяди утонул сын (тоже малолетний. - А. Р.)» (См. Приложение № 23). Совершенно солида­рен с М. Чудаковой, задавшей риторический вопрос: «Зачем совет­ской власти была нужна голодная смерть ребенка?.. Смерть миллио­нов ссыльных детей?»17
14 Юнге М., Бордюгов Г., Биннер Р. Вертикаль большого террора. Исто­рия операции по приказу НКВД № 00447. М., 2008. С. 402; Хаустов В, Саму-эльсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936-1938 гг. М, 2009. С. 326-327.
15 Автор понимает: жертва не может быть «виновной» по определению, однако речь идет о том, что если для репрессий над крестьянами формальным и моральным «оправданием» существовавшей власти являлась проведенная модернизация страны, то погибшие дети даже в эту чудовищную схему нико­им образом не вписывались.
16 Макшеев В. Н. Спецы. Исследование. Томск: СК-Сервис, 2007. С. 4.
17 Там же.
10
Развал деревни на социалистических началах
Предпосылкой к намечавшимся процессам стал XV съезд ВКП(б) 1927 г., на котором принимаются «Директивы к составлению пятилет­него плана». В них, помимо прочего, указывалось на необходимость расширения накопления в индустрии, что означало неизбежное пере­качивание средств из сельского хозяйства, связанное с насильствен­ными внеэкономическими методами. Вопрос о морально-этической стороне, о соотношениях цели и средств ее достижения советским руководством даже не ставился. При этом в качестве инструментов обескровливания деревни для нужд индустриализации в 1920-х гг. использовались как «ножницы цен», так и государственная монопо­лия на торговлю хлебом. Срыв хлебозаготовок в 1928 г. стал поводом к свертыванию нэпа и началу массовой коллективизации сельского хозяйства (в отличие от 1917-1918 гг., когда появились первые еди­ничные коллективные хозяйства. - А. Р.). Кризис хлебозаготовок нашел свое отражение и в событиях, происходивших на территории Уральской области18.
Одним из самых драматичных эпизодов коллективизации стала так называемая «ликвидация кулачества как класса»19. В феврале 1930 г. во всех селах Уральской области прошли собрания с повесткой «О ликвидации кулачества как класса и выселении кулаков с конфи­скацией имущества»20. Согласно информационному докладу Ураль­ской областной прокуратуры от 02.04.1930 г., среди выселенных к этому времени крестьян насчитывалось до 75 % нетрудоспособных, много стариков в возрасте 80-85 лет, которые были не в состоянии идти и оказались брошены на произвол судьбы. Среди конвоируемых на Север суровой зимой 1930 г. дети составляли около 40 %. По со­общениям информаторов, «груднички», как и многие престарелые, не выдержав тягот дороги, умирали. Март - зимний месяц не только в Западной Сибири, но и на Урале.
18 О ситуации с хлебозаготовками см.: по предложению Политбюро ЦК ВКП(б) - Приложение № 1«А» (1-3); о положение на Урале - Приложение № 1«Б».
19 Отметим, что употребление вслед за И. В. Сталиным теоретически не­верного клише «ликвидация кулачества как класса» («кулачество», согласно ленинскому определению, не было классом) давно уже стало «общим ме­стом» в работах на заданную тему. Подробнее см.: Цыганов В. Бумеранг кол­лективизации. Политика ликвидации кулачества на Урале: как это было? // На смену! 1990. 14 ноября. С. 1.
• . 20 О том, как «раскулачивание» начиналось на Урале, см. Приложение №2. "
11
Отметим, что доступ к засекреченным ранее материалам стал воз­можен благодаря перестройке политической системы, которая в разы ускорила работу в архивах СССР в 1988-1991 гг. по уточнению ре­жима хранения архивных документов и снятию с них ограничений на доступ. Плодами этой работы стало правовое закрепление обще­доступности российских архивов в «Основах законодательства Рос­сийской Федерации об Архивном фонде Российской Федерации и архивах» (1993 г.). В это же время в библиотеках страны были ликви­дированы последние оплоты неприступности - спецхраны.
После рассекречивания значительных массивов архивных до­кументов именно в последнее двадцатилетие заметно увеличилось число работ, описывающих историю «раскулачивания» в различных регионах страны21, но в рамках Урала эта тема - в плане использо­вания первичных данных - все еще остается мало изученной. Так­же отметим, что после смерти одного из крупных специалистов по истории советского и российского крестьянства XX в. В. П. Данилова (04.03.1925 - 16.04.2004) исследовательский интерес к заданной теме несколько ослаб22, хотя она далеко не исчерпана. В связи с этим заме­тим, что ранее исследование проблемы «раскулачивания» строилось в основном на данных, агрегированных на уровне крупных регионов; целенаправленному же анализу данных с мест уделялось значитель­но меньше внимания.
Одновременно с «гласностью» в науке возрастает удельный вес междисциплинарных исследований. Междисциплинарный подход позволяет по-новому взглянуть на извлекаемую из источников ин­формацию, применить новые принципы ее обработки23 - таким, ка­
21 См., например: Уйманов В. Н. Массовые репрессии в Западной Сиби­ри в конце 20-х - начале 50-х гг. Автореф. дис.... канд. ист. наук. Томск, 1995; Еремин А. С. Коллективизация крестьянских хозяйств на Среднем Урале (Ирбитский феномен). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1997. Для ознакомления с историографическим обзором темы «раскулачивания» на Урале в постсоветский период см.: Раков А. А. Раскулачивание на Ура­ле: новейшая отечественная историография // Новый исторический вест­ник. 2007. № 1 (15). С. 94-100.
22 Крупные сборники документов «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: в 4 т.» и «Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930-1940: в 2 кн.», в подготовке которых В. П. Данилов принимал самое активное участие, полностью были опубликованы уже после его смерти, чем, пожалуй, только подчеркнули, ка­кого выдающегося исследователя потеряла историческая наука.
23 Подробнее см.: Ковальченко И. Д. Методы исторического исследо­вания / И. Д. Ковальченко. Отделение историко-филологических наук. 2-е изд., доп. М.: Наука, 2003. С. 118-140.
12
кие предлагает, в частности историческая информатика. Как отмечал патриарх отечественной квантитативной истории академик И. Д. Ко-вальченко, «отличительной чертой развития науки в эпоху научно-технической революции являются ее все углубляющиеся математи­зация и компьютеризация. Сейчас уже нет таких областей науки, в которые в той или иной мере не вторглись бы математические мето­ды, электронные вычислительные машины и другая техника»24. Это направление нашло свое отражение и в данной книге. Вообще, надо сказать, что эта работа представляет собой сплав социальной, эконо­мической, демографической и политической истории, выполненный с использованием методов статистики.
Отметим, что «раскулачивание» в различных регионах страны про­исходило по-разному, поэтому, с нашей точки зрения, особенно важ­но выявить региональную специфику «раскулачивания» на микро­уровне, то есть обратиться к местным массивам неопубликованных архивных данных. В предлагаемой работе мы проанализировали «раскулачивание» крестьян Уральской области и попытались выя­вить характерные черты этого «раскулачивания».
Сталинская форсированная модернизация, принявшая форму ускоренной индустриализации как важнейшего условия реализа­ции стратегической цели - построения социализма в одной стране, могла опираться только на внутренние источники финансирования, одним из которых стала деревня, точнее - отъем средств у крестьян­ства.
В этих условиях «раскулачивание» привело к созданию слабых колхозов, причем фактически «раскулачивание», вопреки офици­альным постановлениям, опережало коллективизацию, а не шло параллельно. Крестьяне сопротивлялись террору и насильственной коллективизации. Как отмечают составители сборника документов о колхозной жизни на Урале X. Кесслер и Г. Е. Корнилов, окончатель­ная победы властей стала возможной благодаря двум факторам: это крупномасштабный голод 1932-1933 гг. и смена государственной по­литики по отношению к селу после окончания голода25.
Необходимость изучения механизмов «раскулачивания» (с уче­том местной специфики) и создания социального портрета «раскула­ченных» крестьян обусловлена рядом причин. Коллективизация и «раскулачивание», будучи составными частями насильственных ме­тодов становления и упрочения социалистической системы в 1920-1930-х гг., привели к далеко идущим последствиям, которые дают о
24 Там же. С. 310.
' 25 Колхозная жизнь на Урале. 1935-1953 / сост. X. Кесслер, Г. Е. Корни­лов. М: РОССПЭН, 2006. С. 5-6.
13
себе знать и сегодня, и оказали существенное влияние на социально-демографическую ситуацию в стране, нарушили веками устоявшиеся морально-этические традиции народа, подорвали основу сельского предпринимательства.
Методология и теоретическая база исследования
В связи с рассекречиванием новых массивов документов возника­ет настоятельная необходимость исследования неопубликованного архивного материала. Несмотря на появление в последнее время ряда обобщающих работ по теме «раскулачивания» и устойчивый интерес к данной теме со стороны публицистов, вопрос этот далеко не исчер­пан. Думается, что именно сейчас, когда спал ажиотаж публицисти­ки26, и журналисты утратили к теме интерес, настала пора серьезной, скрупулезной работы, главным образом на местах, так как масштаб появлявшихся в последнее время исследований не опускался ниже регионального уровня.
Своевременность реконструкции социального портрета «раскула­ченных» крестьян, предпринятая в данной работе, подчеркивается как признанием современной историографией необходимости изуче­ния микроистории, так и выходом в свет работ, посвященных воссо­зданию социального портрета других категорий репрессированных: «бывших»27 или «лишенцев»28.
Основой для микроисторического исследования стали три соз­данные автором базы данных по «раскулаченным» крестьянам:
26 Примером журналистского ажиотажа могут служить появившиеся в западной прессе статьи о финансировании (по гранту) известным американ­ским филантропом Дж. Соросом Музея коллективизации и «раскулачива­ния» Павлика Морозова на Урале (в Герасимовке, на родине «героического пионера»). Подробнее о проекте см.: Reynolds М. A Soviet Legend Dies Hard // Los Angeles Times. 2002. November 12. P. Al, A6, A7; McMahon C. A Stalin-Era Boy Still Hides In State Myth Old Lies Serve New Leaders, But Some Want Truth Exposed // Chicago Tribune. 2001. March 23. P. 1, 3.
27 Смирнова Т. M. Социальный портрет «бывших» в Советской России 1917-1920 годов. (По материалам регистрации «лиц бывшего буржуазного и чиновного состояния» осенью 1919 г. в Москве и Петрограде) // Социальная история. М.: РОССПЭН, 2000. С. 87-126.
28 Социальный портрет лишенца (на материалах Урала): Сб. докумен­тов / сост. Е. В. Байда, В. М. Кириллов, Л. Н. Мазур и др.; отв. ред. Т. И. Слав-ко. Екатеринбург: УрГУ, 1996; Тихонов В., Тяжельникова В., Юшин И. Ли­шение избирательных прав в Москве в 1920-1930-е годы. Новые архивные материалы и методы обработки. М.: Мосгосархив, 1998.
14
1. База данных «"Раскулаченные" крестьяне Южного Урала (1930-1934 гг.)» (БД «РКЮУ»), которая является единственным информационным хранилищем, объединяющим все известные нам и доступные на сегодня персональные данные на 1461 «раскулачен­ную» семью Южного Урала с полным описанием имущественного положения из восьми архивов Челябинской области29.
2. База данных «Спецпоселенцы на Южном Урале (1930— 1934 гг.)» (БД «СЮУ»), которая была сформирована с помощью ме­ханической выборки 1200 семей спецпоселенцев из архива Инфор­мационного центра ГУВД Челябинской области, «раскулаченных» в других регионах, но переселенных на Южный Урал30.
3. База данных «"Раскулаченные" крестьяне Оренбуржья31 (1930-1934 гг.)» (БД «РКО») на 210 «раскулаченных» семей, сфор­мированную в СУБД Microsoft Access, по 34 параметрам.
29 Отметим, что опубликованные ранее результаты исследования содер­жали анализ БД «РКЮУ», состоящей сначала из 277, затем 754, потом 1024 и, наконец, 1461 «раскулаченную» семью, то есть по мере получения данных и обсуждения новых результатов работа значительно эволюционировала. Данный проект по изучению «раскулаченных» крестьян продолжается уже весьма долгое время. Подробнее см.: Раков А. А. Опыт анализа кулацкого хозяйства 1930 года: экономико-правовой и политический аспекты (созда­ние базы данных по материалам Троицкого районного архива) // Южный Урал в судьбе России (к 70-летию Челябинской области: Материалы научно-практической конференции). Челябинск, 2003. С. 164-167; он же. К вопросу обоснования репрезентативности просопографической базы данных «Рас­кулаченные крестьяне Южного Урала (1930-1934 гг.)» // Вестник молодых ученых исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Труды меж­дународной научной конференции «Ломоносов-2007». Лучшие доклады по историческим наукам. М.: МГУ, 2007. С. 115-133; он же. База данных «Рас­кулаченные крестьяне Южного Урала (1930-1934 гг.)» и ее анализ // Круг идей: междисциплинарные подходы в исторической информатике. Труды X конференции Ассоциации «История и компьютер» / под. ред. Л. И. Бород-кина, И. М. Гарсковой. М.: Изд-во МГУ, 2008. С. 236-279.
30 См., например: Раков А. А. О механизме создания и особенностях формирования БД «Спецпоселенцы на Южном Урале (1930-1934 гг.)» // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». № 36: Материалы XII конференции АИК. Октябрь 2010 г. М.: Изд-во Московского университета, 2010. С. 78-80.
31 Дело в том, что в 1930-х гг. Оренбургская область входила в состав Средне-Волжского края, а не Уральской области, непосредственно ассо­циируемой с Уралом, соответственно, Оренбуржье нельзя рассматривать в качестве Южного Урала, который был частью Уральской области, приме­нительно к указанному периоду, поэтому полученная информация и была проанализирована отдельно.
15
Не отрицая значения экономических и социальных целей «раску­лачивания», полагаю, что больше внимания следует уделить пробле­ме его цены, а именно нравственному аспекту этой темы, судьбам лю­дей, обвиненных государством в том, что не может рассматриваться (в рамках общепринятых правовых норм) в качестве преступления. Указ Президента СССР от 13.08.1990 г. № 556 признал проводив­шиеся против крестьян репрессии незаконными, а закон «О реаби­литации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 г. № 1761-1 признал право пострадавших на реабилитацию, но ни один закон не реабилитировал всех жертв поименно.
Сформированные базы данных «РКЮУ» и «РКО» могут суще­ственно помочь в деле персональной реабилитации жертв политиче­ских репрессий. Это особенно важно сейчас, когда согласно результа­там опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение» в 2006 г., 47 % россиян в целом положительно оценивают роль И. Сталина в истории нашей страны и только 29 % - отрицательно (еще 24 % за­труднились с ответом)32.
На Западе при подготовке монографических исследований при­нято объяснять, в рамках какой теории (не методов или методик, а именно теории) может рассматриваться труд автора. В России после затяжного кризиса научной теории, связанного с крахом марксистско-ленинской методологии, данная лакуна в современных исследованиях часто остается незаполненной. В этой связи полез­но было бы упомянуть теорию прав собственности (property rights theory) Дугласа С. Норта (Douglass С. North), лауреата Нобелевской премии по экономике. Впрочем, говоря о теории прав собственно­сти, следует хотя бы упомянуть Р. Г. Коуза (R. Н. Coase), А. Алчиана (A. Alchian), Г. Демсеца (Н. Demsetz), Й. Барзеля (Y. Barzel) и Т. Эг-гертсона (Т. Eggertsson), которые сделали многое для развития этой концепции. Одним из основных институтов, влияющих на экономи­ческий рост, по мнению Норта, является система прав собственности. Хорошо определенная система прав собственности может создать условия для быстрого экономического роста, а плохо определенная может сдерживать этот рост на протяжении столетий - так полагал Норт в своих ранних работах (1976 г.). В более поздних исследова­ниях (1990 г.) он попытался объяснить существующие исключения, то есть определить, почему не во всех странах, где существует раз­витая система прав собственности, наблюдается экономический рост. Норт сравнил себя с А. Смитом и К. Марксом в том плане, что все
32 XX съезд КПСС: разоблачение культа личности / База данных Фонда «Общественное мнение». URL: http://bd.fom.ru/report/map/projects/finfo/ оЮ608/оЮ60822 (дата обращения: 06.12.2010).
16
они поставили успешное экономическое развитие в зависимость от эффективности существующего режима прав собственности, правда, сделали это по-разному33. В нашем случае можно с полной уверен­ностью сказать, что запрет частной собственности и экспроприация у крестьян имущества, заработанного их собственным трудом, как и утрата ими «чувства собственника» в результате раскрестьянивания деревни оказали решающее влияние на падение производительности в сельском хозяйстве и его последующую деградацию, которую рос­сийская деревня переживает и по сей день.
Историография проблемы
За восемь десятилетий изучения различных аспектов истории советского «раскулачивания» сложилась обширная и весьма разно­образная литература, написаны сотни исследований, среди которых особенно следует отметить работы В. П. Данилова34, Н. А. Ивницко-го35, Ю. А. Мошкова36, Н. Л. Рогалиной37, Т. И. Славко38, Н. Я. Гущи­на39, В. В. Кондрашина40 и др. Отметим, что в настоящем обзоре наше внимание было в основном сконцентрировано на уральской историо­
33 North D. С, Thomas R. P. The Rise of the Western World. A New Economic History. Cambridge, University Press, 1976. P. 157-158.
34 Данилов В. П. Создание материально-технических предпосылок кол­лективизации сельского хозяйства в СССР. М., 1957.
35 Ивницкий Н. А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулаче­ства как класса. М.,1972; он же. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994; он же. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933 гг.). М., 2000; он же. Судьба раскулаченных в СССР. М.: Собра­ние, 2004.
36 Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1928-1932 гг.). М.,1966.
37 Рогалина Н. Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М.: МГУ, 1989.
38 Славко Т. И. Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936). Сборник документов. Екатеринбург: УИФ «Наука», 1993; Судьба раскула­ченных спецпереселенцев на Урале (1930-1936 гг.): Сборник документов / сост. А. Э. Бедель, Т. И. Славко. Екатеринбург: Изд-во Уральского универ­ситета, 1994; Славко Т. И. Кулацкая ссылка на Урале. 1930-1936. М.: Мос-госархив, 1995.
39 Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928-1934 гг.): методы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, 1996.
40 Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской дерев­ни. М.: РОССПЭН, 2008.
17
графии политики коллективизации и «раскулачивания», на охват всей историографии данной проблемы с различными региональными спецификами автор не претендовал.
В результате демократических преобразований 1990-х гг. акцен­ты в исследовании проблемы «раскулачивания» - равно как и по другим сюжетам отечественной истории - были коренным образом пересмотрены. Точка зрения на «раскулачивание» изменилась: с тра­диционной советской, знаково представленной в «Истории ВКП(б). Краткий курс», где «раскулачивание» деревни объяснялось необхо­димостью обеспечить индустриализацию страны на более реалистич­ную, ее выразители акцентируют внимание на репрессивных методах государства в политике по отношению к деревне в 1930-х гг. и подни­мают вопрос о соотношении цели и средств ее достижения.
Впрочем, даже сегодня находятся исследователи, так или иначе оправдывающие репрессивную политику сталинского режима. Так, иркутский историк А. В. Шалак считает, что «депортация определен­ных народов диктовалась не содержанием национальной политики советского руководства, а исключительно мерами по обеспечению безопасности государства»41. Позиция автора становится более по­нятной, если обратиться к его же рецензии на книгу «ГУЛАГ: Эко­номика принудительного труда», где Шалак пишет: «...если мы будем продолжать оценивать историю своей страны с "морально-правовых" подходов "цивилизованных стран", ничего мы в своей истории не поймем...»42
Начало «критического поворота»43 относится к рубежу 1980-х -1990-х гг., и связано прежде всего с такими вехами, как горбачевская перестройка, начавшаяся в СССР в 1985 г., августовский путч 1991 г. и крах советской политической системы в октябре 1993 г. - события­ми, которые поставили страну перед необходимостью выбора новой политической парадигмы.
Под знаком «гласности» в советском обществе родилась дискус­сия о расширении возможностей марксистской методологии исто­рического познания, постепенно переходящая в ее критику в отече­ственной публицистике конца 1980-х гг. (Ю. Афанасьев, Л. Баткин,
41 Шалак А. В. Численность, состав и расселение спецпоселенцев в Вос­точной Сибири (вторая половина 1930-х - конец 1950-х гг.) // Историко-экономические исследования. 2005. Т. 6. № 1-3. С. 45.
42 Он же. Что происходит, когда историю... С. 183.
43 Под «критическим поворотом» в российской историографии учены­ми понимаются переломные изменения, связанные с коренной переоценкой основных исторических вопросов вследствие кризиса марксистской идеоло­гии и методологии в Советском Союзе.
18
Ю- Буртин, А. Бутенко, И. Клямкин, В. Селюнин, Г. Попов, А. Цип-ко). Именно процесс демократизации сделал возможным неконъюн­ктурное изучение многих исторических тем. На примере одного из самых трагичных эпизодов коллективизации - «раскулачивания» в отдельном регионе - мы постараемся проследить смену приоритетов в российской историографии относительно «критического поворо­та»: до, во время и после.
Согласно общепринятой периодизации в историографии коллек­тивизации и «раскулачивания» принято выделять два периода: со­ветский и постсоветский, внутри которых предлагается более под­робное хронологическое деление.
Остановимся на основных этапах исследования интересующей нас темы и сосредоточим внимание на постсоветском периоде изуче­ния сталинской коллективизации и «раскулачивания», так как имен­но этот период остается на сегодняшний день наименее освещенным в отечественной историографии.
В конце 1920-х - середине 1930-х гг. о коллективизации и «рас­кулачивании», как правило, шла речь в статьях и выступлениях пар­тийных деятелей, организаторов и непосредственных руководителей проведения политики «раскулачивания» либо в работах публицистов, журналистов и пропагандистов, пытавшихся подробнее рассказать о новой политике партии, объяснить ее доступным языком, обосно­вать ее необходимость, поэтому указанные статьи и выступления не имели сколько-нибудь выраженного исследовательского характера (наиболее интересные работы партийных деятелей за соответствую­щий период рассмотрены в п. 1.1.). По меткому замечанию авторов историографического очерка строительства социализма в СССР, эти работы представляют интерес «в первую очередь при изучении форм и методов партийно-политической агитации»44.
В середине 1930-х - первой половине 1950-х гг. отечественная историческая литература находилась в еще более жестких идеоло­гических рамках, чем в предыдущие годы. После выхода «Истории ВКП(б). Краткий курс», которая, кстати, сегодня числится - кто бы мог подумать после десятимиллионных тиражей! - в Отделе редких книг ГПИБ, тема «ликвидации кулачества как класса» стала считать­ся исчерпывающе изученной. Партийное руководство заявляло, что переход в 1929 г. от курса на ограничение «кулачества» к политике «ликвидации кулачества как класса» на основе сплошной коллекти­визации преследовал три основных цели: уничтожение эксплуата­торского класса; освобождение средств, необходимых для индустри­
4.3ак Л. М., Лельчук В. С, Погудин В. И. Строительство социализма в СССР. Историографический очерк. М.: Мысль, 1971. С. 25.
19
ализации; улучшение жизни бедняцко-середняцкого крестьянства45. Соответственно, дальнейший научный поиск не поощрялся. Впрочем, даже признавая отдельные «перегибы»46, власти следовали собствен­ной логике: сожалея о «раскулаченных» «по ошибке» крестьянах-середняках, они тем не менее признавали, что «кулаков» уничтожать не только можно, но и нужно.
Продолжались и исследования смежных тем, имевших большое значение и для изучения политики «раскулачивания». Примером может служить работа М. Я. Залесского47, показавшего на основе анализа законодательных и директивных актов, а также статисти­ческих материалов, приоритеты (классовые) налоговой политики в 1920-х - середине 1930-х гг. С конца 1940-х гг. интерес к теме «рас­кулачивания» начинает возрождаться. Был подготовлен ряд канди­датских диссертаций, исследовавших проведение «ликвидации ку­лачества как класса» в рамках отдельных регионов48. В то же время появляются работы, имеющие обобщающий характер49.
В связи с началом хрущевской «оттепели» в конце 1950-х - первой половине 1960-х гг. и особым вниманием со стороны руководства к сельскохозяйственной отрасли расширяется проблематика аграрных исследований, появляются документальные сборники по истории коллективизации и крестьянства50. Новые идеи в разработке проблем, связанных с предпосылками коллективизации, появляются в работах В. П. Данилова и Ю. А. Мошкова51. Первый доказал отсутствие не­
45 История ВКП(б). Краткий курс / под ред. Комиссии ЦК ВКП(б). М.: Государственное издательство политической литературы, 1938. С. 290-292.
46 Там же.
47 Залесский М. Я. Налоговая политика Советского государства. М., 1940.
48 Извекова А. К. Сплошная коллективизация и ликвидация кулачества как класса на Кубани. Дисс. на ... канд. ист. наук. М, 1948; Уваров В. Д. Лик­видация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации в УССР. Дисс. на ... канд. ист. наук. Киев, 1949; Гусев Т. К. Борьба за ликви­дацию кулачества как класса на основе сплошной коллективизации в потре­бляющей полосе РСФСР (на материалах областей и автономных республик Горьковского края). Дисс. на ... канд. ист. наук. М., 1950.
49 Глазерман Г. Е. Ликвидация эксплуататорских классов и преодоление классовых различий в СССР. М., 1949; Абрамов Б. А. Ликвидация кулаче­ства как класса на основе сплошной коллективизации сельского хозяйства // Исторические записки. М., 1951. Т. 38; он же. Партия большевиков - органи­затор борьбы за ликвидацию кулачества как класса. М., 1952.
50 См., например: Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963.
51 Данилов В. П. Указ. соч.; Мошков Ю. А. Указ. соч.
20
обходимой материально-технической базы для производственной кооперации деревни к концу 1920-х гг., а второй предложил делать различие между «кулацкими» и «зажиточными» хозяйствами.
В это же время формируется официальная точка зрения на причи­ны «перегибов», допущенных при коллективизации советской дерев­ни: «перегибы» объясняются неправильными установками И. Ста­лина по вопросу «ликвидации кулачества как класса» и ошибками в темпах коллективизации52, что вполне укладывается в русло начатой Н. С. Хрущевым десталинизации.
Развитием изучения судьбы бывших «кулаков» стала статья уральского исследователя А. П. Финарова53, который показал не только процесс «трудового перевоспитания раскулаченных», но и героизм многих из них на фронтах Великой Отечественной войны. Значимым достижением историографии того периода стала осознан­ная историками необходимость осмыслить историю исследования и степень изученности темы. Историографическому анализу была по­священа специальная статья В. И. Погудина54.
В последующее два десятилетия продолжалась разработка темы коллективизации, «ликвидации кулачества как класса» и такого аспекта, как «трудовое перевоспитание бывших кулаков».
В отдельных работах, опиравшихся на статистику и архивные ис­точники, происходившие в деревне процессы исследовались через призму классовой борьбы55. Именно в это время вышел один из наи­более содержательных в рассматриваемый период трудов - моногра­фия Н. А. Ивницкого56. На большом фактическом материале автор показал формы и особенности классовой борьбы в деревне. Опираясь как на опубликованные, так и на ранее не публиковавшиеся архив­ные источники, он проанализировал «раскулачивание» как с точки зрения масштабов, сроков и географии, так и судьбы спецпереселен­цев и их «трудового перевоспитания». В целом, оставаясь в рамках
52 См.: Немаков Н. И. Коммунистическая партия - организатор колхоз­ного движения (1929-1932 гг.). М., 1966.
53 Финаров А. П. К вопросу о ликвидации кулачества как класса и о судь­бе бывших кулаков в СССР // История советского крестьянства и колхозно­го строительства в СССР. М., 1963.
54 Погудин В. И. Проблема ликвидации кулачества как класса в совет­ской историографии // Вопросы истории. 1965. № 4.
55 Селунская В. М. Борьба КПСС за социалистическое преобразование сельского хозяйства. М., 1961; Кукушкин Ю. С. Сельские советы и классовая борьба в деревне (1921-1932 гг.). М., 1968; Трифонов И. Я. Ликвидация в СССР эксплуататорских классов. М., 1975; Сидоров В. А. Классовая борьба в доколхозной деревне. 1921-1929. М., 1978.
56' Ивницкий Н. А. Классовая борьба...
21
официальной концепции, Н. А. Ивницкий сделал ряд существенных замечаний и оговорок, фактически означавших попытку ее коррек­тировки. В частности, он подверг сомнению правильность отказа от предложения подкомиссии К. Я. Баумана принимать, при определен­ных условиях, «кулацкие» хозяйства в колхозы. Такое сомнение по, казалось бы, частному вопросу, означало, что под вопрос были по­ставлены сами методы «ликвидации кулачества как класса».
Расширение тематики сопровождалось использованием новых методологических приемов, привлечением новых источников. Поя­вился ряд работ, в которых процесс «раскулачивания» исследовался в рамках отдельных регионов страны57. Можно говорить даже о не­котором перекосе в сторону регионального исследования этой про­блемы.
В литературе того периода отмечалось, что в годы второй пяти­летки вытеснение «кулацких» хозяйств производилось, как правило, мерами экономического характера (установление твердых заданий по сдаче продукции, повышенное налогообложение и т. п.)58. Однако, как справедливо отмечали авторы капитального пятитомного труда по истории советского крестьянства59, этот этап ликвидации «кула­чества» продолжал оставаться одним из наименее исследованных в советской историографии, что и не удивительно, так как в те времена архивы и спецхраны были недоступны для простых исследователей.
В данный период практически отсутствовали работы, посвящен­ные проблеме «раскулачивания» на Урале как составной части про­цесса коллективизации. Нельзя сказать, что в те годы проблема репрес­сий в этом регионе вообще не затрагивалась. На страницах многих изданий, в том числе энциклопедического характера, можно было встретить упоминание о многих деятелях большевистской партии, репрессированных в 1930-х гг. Однако авторы не имели возможности рассказать об их судьбах больше. В эти годы впервые в уральскую историческую литературу стали проникать некоторые обобщающие сведения об удельном весе элементов, «направленных на перевоспи­тание на новостройки Урала в начале 1930-х гг.».
57 Гущин Н. Я. Классовая борьба в сибирской деревне и ликвидация ку­лачества как класса // Материалы научной конференции по истории Сиби­ри, посвященной 50-летию Великого Октября (1917-1967 гг.). Томск, 1967; Каревский Ф. А. Ликвидация кулачества как класса в Среднем Поволжье // Исторические записки. М., 1967. Т. 80.
58 История КПСС. Т. 4. Кн. 2. М., 1970. С. 441; История социалистиче­ской экономики СССР: в 7 т. Т. 4. М., Наука, 1980. С. 353.
59 История крестьянства СССР. История советского крестьянства: в 5 т. Т. 2 / редколл. И. Е. Зеленин и др. М.: Наука, 1986.
22
Во второй половине 1980-х гг. начинается коренной пересмотр изучаемой проблематики, в том числе репрессий на Урале. Букваль­но за несколько лет он прошел ряд этапов. Сначала «гласность» была воспринята историками и как возможность завершить дело полной реабилитации репрессированных, начатое XX съездом КПСС. При участии общественных объединений типа «Коммунар», «Мемори­ал» историки на страницах уральских периодических изданий опу­бликовали материалы не только о «большевиках-ленинцах», неза­служенно репрессированных в 1930-е гг., но и о тех руководителях Урала, которые в период сталинизма получили ярлык «троцкистов»: Н. Н. Крестинском, С. В. Мрачковском, Л. С. Сосновском, Е. А. Пре­ображенском и др. Характерной для публикаций тех лет была статья Н. Н. Попова «Белые и черные пятна прошлого», в которой не толь­ко упомянуты имена этих людей, но и предпринята попытка оценить тот урон, который был нанесен свердловской партийной организа­ции в середине 1930-х гг. Благодаря усилиям этого исследователя в 1989 г. в Свердловске состоялась научная конференция «Вклад большевиков-ленинцев в революционное движение и социалистиче­ское строительство на Урале», на которой наряду с биографически­ми сюжетами были подняты некоторые очень важные методические проблемы изучения репрессий, а в 1990 г. увидела свет уникальная книга «37-й на Урале».
В конце 1980-х гг. историки начинают осторожно обращаться - в рамках темы массовых репрессий - к проблеме «искажений» в поли­тике «раскулачивания» и коллективизации. Как правило, это были выступления на конференциях60, отдельные статьи и издания бро­шюрного типа61.
На следующем этапе (с 1991 г.) уральские историки обратили внимание на лиц, подвергшихся репрессиям в период сталинизма, но до этого не охваченных исследованиями. В 1992 г. в Свердловске прошла научная конференция «Политические партии и течения на Урале: история сотрудничества и борьбы», в ходе которой была под­нята проблема о методах борьбы большевиков со своими политиче­скими противниками. Был опубликован сборник материалов «Дела и судьбы» о представителях научно-технической интеллигенции Урала в 1920-1930-е гг. В автономных республиках Урала активно изучались судьбы представителей национальных движений. В моно­
Сельское хозяйство и крестьянство Урала: исторический опыт и совре­менность (информационные материалы). Свердловск: УрО АН СССР, 1990.
61. Стиль и методы управления колхозами на Урале в период коллективи­зации. Магнитогорск, 1989.
23
графии К. И. Куликова62 проанализированы репрессии в отношении финно-угорских народов, населявших Урал. Башкирские исследова­тели опубликовали материалы о политических лидерах националь­ного движения за самоопределение татар и башкир.
Современный, постсоветский этап изучения истории репрессий в СССР характеризуется обращением к вопросу цены индустриа­лизации - для экономики, человека, нравственности, - а также рас­ширением и углублением проблематики «раскулачивания» и раз­работкой новых аспектов - таких как репрессивная политика и ее последствия, принудительный труд и ГУЛАГ, судьбы бывших «со­циально враждебных элементов», проблемы продовольственного обеспечения спецпереселенцев63. В отдельную проблематику выде­ляется «спецпереселенчество». Рассматриваемый период характе­ризуется изданием новых документальных сборников64 и крупных статей65, проведением большого числа научных конференций по этой теме и публикацией обобщающих работ, причем как в масштабе всей страны, так и регионального уровня. Как справедливо замечает Н. Л. Рогалина, «раскулачивание выступало как выражение урав­нительных, эгалитаристских настроений народа в 1917 и в 20-е гг. и являлось масштабным переделом собственности, антирыночным и псевдоколлективистским»66.
Смена научной парадигмы дала возможность Н. А. Ивницкому развить тему «раскулачивания» на новом уровне, прежде всего за счет ввода в научный оборот не известных ранее документов, в свет
62 Куликов В. М. Подготовка и проведение развернутого наступления на капиталистические элементы на Урале. 1925-1932 гг. Свердловск, 1987.
63 Аграрное развитие и продовольственное обеспечение населения Ура­ла в 1928-1934 гг.: Сборник документов и материалов. Т. 1 / сост. Е. Ю. Ба­ранов, Г. Е. Корнилов. Оренбург: Оренбургское литературное агентство, 2005.
64 См., например, пятитомник «Трагедия советской деревни. Кол­лективизация и раскулачивание. 1927-1939», вышедший в издательстве РОССПЭН. Одним из последних на данный момент изданий является сбор­ник под редакцией Н. А. Ивницкого: «Тянут с мужика последние жилы...»: Налоговая политика в деревне (1928-1937 гг.): Сборник документов и мате­риалов / сост. Н. Е. Глущенко, М. М. Кудюкина, Н. А. Ивницкий и др.; ред-кол.: Н. А. Ивницкий (отв. ред.) и др. М.: Собрание, 2007.
65 См.: Земсков В. Н. «Кулацкая ссылка» в 30-е годы // СОЦИС. 1991. № 10. С. 3-21; Плотников И. Е. Ссылка крестьян на Урал в 1930-е годы. До­кументы из архивов // Отечественная история. 1995. № 1. С. 160-179 и др.
66 Рогалина Н. Л. Аграрная история СССР 1920-х - 1930-х гг. в свете новых документальных публикаций // Экономическая история: Ежегод­ник. 2005. М.: РОССПЭН, 2005. С. 416.
24
вышли еще три его монографии67. На богатом фактическом материа­ле Ивницкий освещает важнейшие вопросы высылки, расселения, статуса и материально-бытового положения спецпереселенцев, а также проблемы разработки нормативной базы для спецпереселен­цев и взаимоотношение центральных и местных органов власти по развитию данных вопросов. В этом цикле работ историка показаны суть и последствия репрессивной политики советской власти в де­ревне. Интересно, что в своих оценках политики «раскулачивания» сам автор с течением времени все дальше отходил от официально­го советского подхода, переходя - с некоторыми оговорками - на позиции реалистической оценки сути и результатов репрессивных методов коллективизации и «раскулачивания» в деревне 1930-х гг., и в этом смысле его первая и последняя монографии различаются существенно.
Как отмечает известная западная исследовательница Л. Виола, в центре операций по «раскулачиванию» и спецпереселению стояли структуры ОГПУ, причем занимались они преимущественно аре­стом и переселением 1-й и 2-й категорий «раскулаченных», 3-я же была отдана на откуп регионам68. При этом историк подчеркивает, приводя в качестве доказательства слова Г. Ягоды, что фактически даже ОГПУ не контролировало процесс «раскулачивания». В дру­гой работе, посвященной исследуемому периоду, Виола подробно рассматривает прошлое, мотивацию и менталитет «двадцатипяти­тысячников»69.
Ш. Фицпатрик в своем фундаментальном исследовании, отмечая апокалиптические настроения значительной части крестьянства, об­ращается к проблеме стратегий, используемых российскими крестья­нами, для того чтобы «справиться» с коллективизацией, это:
• «стратегия подчиненных»;
• вооруженные выступления;
• повседневное сопротивление;
• бегство70.
67 Ивницкий Н. А. Коллективизация..; он же. Репрессивная политика..; он же. Судьба раскулаченных...
68 Viola L. The Role of the OGPU in Dekulakization, Mass Deportation, and Special Resettlement in 1930. Pittsburgh: University center for international studies, University of Pittsburgh, 2000.
69 Idem. The Best Sons of the Fatherland: Workers in the Vanguard of Soviet Collectivization. NY, Oxford: Oxford University Press, 1987.
70 Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы, деревня. М.: РОССПЭН, 2001.
25

2 Сталинская коллективизация и раскулачивание на Урале в 1930-х годах

Разумеется, при бегстве использовались все возможности, как то: военная служба, учеба, работа на новостройках пятилеток, шахтах и заводах71. Масштабный отток сельского населения в город привел к заметному уменьшению общего числа крестьянских дворов в целом по СССР: с 26 млн (в 1929 г.) до 19 млн (в 1937 г.)72.
В работе историка В. Я Шашкова затрагивается проблема су­деб переселенцев в СССР и отслеживаются основные этапы жизни «кулаков»; много внимания уделено и социальным последствиям «раскулачивания»73. Несмотря на то, что к концу 1931 г. зажиточ­ная часть крестьянства была «раскулачена» и выселена в удаленные регионы, «раскулачивание» в СССР растянулось почти на четверть века74. В другой своей работе автор предлагает новую периодизацию репрессий, в истории которой выделяет пять этапов:
• первый: вторая половина 1929 г. - стихийная фаза, инициатива принадлежит бедняцко-батрацким массам (только в РСФСР разорено 120 тысяч хозяйств);
• второй: 1930 г. - в основных зерновых регионах было «раску­лачено» 337,6 тысяч хозяйств;
• третий: 1931 г. - в основных районах «раскулачено» более 250 тысяч хозяйств;
• четвертый: 1933-1940 гг. - на Северном Кавказе, в Закавказье, на Украине и в Молдавии «раскулачено» 250 тысяч хозяйств;
• пятый: 1945-1952 гг. - в Прибалтике, Белоруссии, Молдавии, Псковской области было «раскулачено» 65 204 человек.
Итого: за 1929-1952 гг. было разорено 1 010 407 крестьянских хо­зяйств75.
Недостатки такой классификации достаточно очевидны и уже были отмечены, в частности С. А. Красильниковым7е. Ограничимся скупым перечислением наиболее важных из них: неестественное вы­падение из периодизации 1932 г., отсутствие 1937-го - года «боль­шого террора» - в качестве отдельного этапа, то же самое касается и периода Великой Отечественной войны и др.
71 Вербицкая О. М. Российская сельская семья в 1897-1959 гг. (историко-демографический аспект). Москва; Тула: Гриф и К, 2009. С. 153.
72 Там же. С. 155.
73 Шашков В. Я. Раскулачивание в СССР и судьбы спецпереселенцев (1930-1954 гг.). Автореф. дис.... докт. ист. наук. М., 1995.
74 Там же. С. 17.
75 Шашков В. Я. Репрессии в СССР против крестьян и судьбы спецпере­селенцев Карело-Мурманского края. Мурманск, 2000. С. 6-7.
76 Красильников С. А. Серп и молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. М.: РОССПЭН, 2003. С. 11-13.
26
В монографии Г. М. Ивановой «раскулачивание» рассматривает­ся в системе репрессий ГУЛАГа: ссылаясь на секретную инструкцию от 08.05.1933 г., подписанную И. Сталиным и В. Молотовым, автор отмечает временное ослабление темпов репрессий по линии НКВД77. Нельзя не отметить, что при этом она рассматривает репрессии в бо­лее общем контексте, а не исключительно «раскулачивание». Отме­чая ряд интересных моментов, например различия в практике работы «троек» 1935 г. и «спецтроек» 1937 г., связанные с более широкими карательными полномочиями «спецтроек»78, Г. М. Иванова делает закономерный вывод о том, что «сталинский режим пагубно вли­ял на судьбы десятков миллионов людей. <...> Существовавший в 30-50-е годы общественный порядок <...> базировался на чудовищ­ных преступлениях»79.
П. М. Полян в своей монографии предлагает типологию принуди­тельных миграций в СССР; он прослеживает связь между системны­ми причинами подобных миграций, а также - в хронологическом по­рядке - рассматривает каждый этап: сроки, содержание, сущность80. Исследователь соглашается с выводом Н. А. Ивницкого, что ОГПУ склонялось к мнению, что 3-ю категорию «раскулачивания» стоило бы слить с первыми двумя и переселить в трудпоселки в отдален­ных районах с трудиспользованием на лесо- и торфоразработках, в каменоломнях и на добыче апатитов, в железнодорожном строитель­стве81.
Следует отметить также работы, выявляющие региональную специ­фику «раскулачивания», из представленного в них анализа следует важный вывод, что «раскулачивание» являлось непременным усло­вием коллективизации.
Местным вариантом «раскулачивания» в станицах было и ин-ституализирующееся в отдельное направление, отпочковавшееся от «раскулачивания» так называемое «расказачивание», о котором пишет А. Н. Демидова82. Она акцентирует внимание на слабости колхозов в Хоперском округе, а также на том, что казаки выступали против коллективизации вместе с крестьянами. Среди историков­
~" Иванова Г. М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., 1997. С 32-33.
78 Там же. С. 35-36.
79 Там же. С. 81.
80 Полян П. М. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М: ОГИ - Мемориал, 2001.
81 Там же. С. 70.
• 82 .Демидова А. Н. Расказачивание в Хоперском округе в 1918-1931 гг. Автореф. дис.... канд. ист. наук. Волгоград, 2002.
27
краеведов Южного Урала, изучавших «расказачивание», можно на­звать Н. С. Шибанова, опубликовавшего ряд очерков о рядовых каза­ках и крупных казачьих деятелях, подвергшихся репрессиям в конце 1920-х - начале 1930-х гг., а также о судебных процессах над каза­ками83. Отмечая причины усиления репрессий и начале и середине 1930-х гг., автор указывает на сложное социально-экономическое положение СССР и разразившийся кризис84. В качестве одного из примеров неповиновения советской власти Шибанов приводит так называемый «кумлякский бунт», в котором участвовали богатые и непокорные казаки поселка Кумляк Уйского района Троицкого округа85. Исследователь отмечает, что в 1930 г. против силовых мето­дов коллективизации и авантюризма в аграрной политике выступал бывший казак, с 1918 г. - председатель Челябинского уездного совета и комиссар Приуралья, академик П. П. Маслов, за что был посажен в «Кресты», где и сгинул бы, не заступись за него известный француз­ский писатель-гуманист и общественный деятель Р. Роллан86.
На примере Центрального Черноземья рассматривает репрессии, связанные с партийно-правительственной политикой, О. Л. Шашко-ва87: она исследует деятельность центральных и региональных орга­нов государственной власти и управления.
Заслуживает внимания работа В. И. Михеева, в которой автор ука­зывает на факт, не оставшийся без внимания в разных регионах: после статьи Сталина «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения» от 2 марта 1930 г. заметно уменьшилась доля коллективи­зированных хозяйств. В этом смысле поражают цифры, приводимые автором: в Курском округе показатели коллективизации снизились с 91,5 % (на 1 марта 1930 г.) до 9,9 % (на 1 мая того же года)88. Кроме того, отмечается увеличение количества крестьянских выступлений к концу марта 1930 г. в том же регионе89. Впрочем, и это вызывало не­довольство особо одиозных деятелей: например, в Троицком округе секретарь Рождественской ячейки ВКП(б) Увельского района Зи­
83 Шибанов Н. С. Казачья Голгофа: Книга очерков: в 2 ч. Челябинск, 2004.
84 Там же. С. 5.
85 Там же. С. 32.
86 Там же. С. 40-41.
87 Шашкова О. Л. Репрессивная политика государства в1928-1939 гг. и ее последствия (на материалах Центрального Черноземья). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Курск, 2000.
88 Михеев В. И. Сопротивление курского крестьянства в политике боль­шевиков в 1918-1933 гг. Автореф. дис.... канд. ист. наук. Курск, 1998. С. 20.
89 Там же. С. 19.
28
новьев так отреагировал на статью И. Сталина: «Я бы морду набил Сталину, что это такое - назад пятиться, отступать, куда такое дело годится»90. А вот мнение руководителя производственного участка Голубкова из с. Ирбит Пригородного района: «Ну и головотяп же этот Сталин, он своей статьей сорвал все колхозное строительство»91.
Исследователь политики «раскулачивания» на территории Ки­ровской области92 отмечает, что «летом 1931 г. операция по раскула­чиванию зажиточных хозяйств была повторена. Порядок ее прове­дения практически не изменился, однако теперь, ввиду отсутствия трудоспособных членов семьи в количестве, необходимом для высе­ления, депортация раскулаченных разрешалась при наличии одного трудоспособного члена семьи. Высылаемые снабжались минимумом инструментов и продуктов, необходимых для обустройства на новом месте»93.
Пермская исследовательница спецпереселенцев в Коми АССР94 делает вывод, что труд спецпереселенцев в Коми АССР применялся, преимущественно, в лесной промышленности95. Также отмечается, что подготовительные работы к переселению, как правило, проводи­лись только на бумаге96.
И. Ф. Ялтаев указывает количество крестьянских выступлений в республике Марий Эл и соотносит их с деятельностью партийных органов97. При этом он приводит мнения крестьян и представителей интеллигенции области: первые считали, что в деревне «кулаков» нет и относились к «раскулаченным» крестьянам с сочувствием, а вторые в политике партии в деревне видели разорение трудового крестьян­ства98.
90 «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934). Т. 8. 1930. Ч. 1 / ред. совет: В. С. Христофоров, А. Н. Сахаров, Г. Н. Севастьянов, В. К. Виноградов, Т. Вихавайнен, М. Кивинен, Л. П. Ко-лодникова. М, 2008. С. 725.
91 Там же.
92 Семенов А. В. Осуществление политики раскулачивания и выселения кулацких семей на территории Кировской области в 1929-1934 гг. Автореф. дис.... канд. ист. наук. Киров, 2003.
9:i Там же. С. 17.
94 Игнатова Н. М. Спецпереселенцы в 30-50-е годы XX века (на материа­лах Коми АССР). Автореф. дис.... канд. ист. наук. Сыктывкар, 2001.
95 Там-же. С. 15.
96 Там же. С. 16.
97 Ялтаев И. Ф. Коллективизация сельского хозяйства в Марийской ав­тономной области в 1929-1936 гг. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1999. .
98 Там же. С. 17.
29
Автор солидного труда по использованию спецконтингента в Куз­бассе, одном из мощных промышленных центров Западной Сибири, анализирует основные этапы трудоиспользования, характер трудовой деятельности, режим и условия содержания спецконтингента99. Исто­рик отмечает, что в Кузбассе, в отличие от других районов Сибири, было решено сконцентрировать спецпереселенцев на крупных тру­доемких строительствах, не распыляя их по многочисленным мелким предприятиям. Основными потребителями дешевой рабочей силы стали Кузнецкстрой, тресты «Восток-уголь» и «Цветметзолото»100.
Курский исследователь В. Е. Бондырев останавливается на от­ношениях крестьян с рабочими, усугубленных локальным голодом 1930 г., который затронул в первую очередь безземельных и малозе­мельных бедняков и батраков, не получавших государственной помо­щи101, среди этой категории крестьян зафиксированы случаи голод­ной смерти, опухания от недоедания102.
В работе В. Н. Уйманова раскрывается механизм функционирова­ния репрессивной системы в Западной Сибири - на примерах изуче­ния потоков спецконтингентов и судеб отдельных пострадавших -через обработку отчетных документов органов госбезопасности, что позволило определить число репрессированных по политическим мотивам103. Уйманов отмечает также попытки спекуляций политиков на теме репрессий в конце 1980-х - начале 1990-х гг.104
В фокусе внимания С. А. Красильникова феномен принудитель­ного труда крестьян-спецпереселенцев в том же регионе, при этом особенно пристальное внимание историк уделяет разновидностям, специфике и функционированию различных типов артелей105.
Сибирский историк Н. Я. Гущин в деталях анализирует процесс «раскулачивания» в Сибири 1928-1934 гг.106 Очень символично, что после его смерти всю работу по подготовке монографии учителя к
99 Бикметов Р. С. Использование спецконтингента в экономике Кузбасса (1929-1956 гг.). Кемерово, 2009.
100 Там же. С. 38.
101 Бондырев В. Е. Причины и последствия развала рыночной экономики в СССР (1927-1930 годы). Автореф. дис.... канд. ист. наук. Курск, 2000.
102 Там же. С. 31.
103 Уйманов В. Н. Указ. соч.
104 Там же. С. 22.
105 Красильников С. А. Спецпереселенцы, спецартели и спецорганы: механизмы и результаты спецколонизации севера Западной Сибири в 1930-е гг. // ГУЛАГ: Экономика принудительного труда. М.: РОССПЭН, 2005. С. 279-316.
106 Гущин Н. Я. «Раскулачивание» в Сибири...
30
печати взяли на себя ученики Гущина. Автор обращает внимание на выдвинутый властями лозунг о «классовой борьбе внутри колхозов»: в официальных документах утверждалось, что «кулачество» с 1931 г. якобы, по-прежнему пытается проникнуть с целью вредительства не только в колхозы, но и в органы власти - в Советы107.
Посредством анализа деятельности партийно-государственных структур областей Нижнего Поволжья С. М. Савельев поднимает вопрос об оценке масштабов насилия над крестьянством, исследует дифференцированную направленность финансово-экономической политики государства в отношении разных социальных групп кре­стьянства и делает выводы об особой важности данного региона в аграрном отношении в качестве полигона политики коллективиза­ции и «раскулачивания»108.
Благодаря публикации документов можно подробно проследить, каким образом законодательно оформлялось экономическое давле­ние на крестьян, медливших с вступлением в колхоз109, а также ход проведения коллективизации110 в различных регионах. Именно на рассматриваемом этапе историки начали вплотную заниматься «рас­кулачиванием» и репрессиями на селе, и особенно это было заметно в Уральском регионе, здесь увидели свет сборники документов о судь­бах спецпереселенцев на Урале, «кулацкой ссылке», воспоминания «раскулаченных»111.
107 Там же. С. 109-110.
108 Савельев С. М. Социально-классовая политика ВКП(б) и общест­венно-политические процессы в деревне второй половины 20-х - начала 30-х гг. (на материалах Нижнего Поволжья). Автореф. дис.... докт. ист. наук. Саратов, 1994.
109 Правда нашей истории. Информация о документах тверского облго-сархива, отражающих политику в деревне в 30-е годы / сост. М. А. Ильин и В. Н. Середа; колл. авторов. Архивный отдел Тверского облисполкома и Комиссия обкома КП РСФСР по изучению материалов, связанных с репрес­сиями 30-40-х и начала 50-х годов. Тверь, 1991.
110 Из истории земли Томской, 1930-1939: народ и власть: сборник доку­ментов и материалов / колл. авторов; Архивное управление Администрации Томской области. Томск, 2001.
111 Кутырева Л. В. История раскулачивания на Урале (к проблеме созда­ния базы данных) // Метод в историческом исследовании. Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной школы-семинара. 21-25 октября 1991 г. Минск, 1991. С. 155-156; История репрессий на Урале в годы советской власти: те­зисы докладов научной конференции: 25-26 октября 1994 г. Екатеринбург: УрГУ, 1994; История России: по материалам массовых источников. Екате­ринбург: УрГУ, 1995; История России: по материалам источников. Екатерин­бург: УрГУ, 1996; Региональный банк данных: Урал в XX в.: тезисы рабочего
31
А. А. Базаров назвал колхозы «культом нищеты» - к первой по­севной 1930 г. они подошли только лишь с планами; историк делает вывод о том, что созданные в результате насилия колхозы и разви­вались пропорционально ослаблению государственного произвола и либерализации общества112.
Число работ, посвященных анализу причин, реализации и послед­ствий политики коллективизации и «раскулачивания», также доста­точно представительно. «Взрыв» популярности этой темы связан в основном с доступом к новому кругу источников - личным делам «раскулаченных»113.
Так, И. Е. Плотников анализирует деятельность местных орга­нов власти на первом этапе коллективизации, акцентируя внимание на создании колхозов-гигантов и взаимоотношениях Уралоблкома ВКП(б) с Уралоблисполкомом114, он отмечает несоответствие дости­жений местных органов власти указаниям Центра в том, что касалось темпов коллективизации115.
На большом массиве архивных материалов В. И. Земсков рас­сматривает динамику численности спецпоселенцев в различных регионах, показывает условия их работы, географию, приводит ряд статистических показателей, демонстрируя их на конкретных при­мерах116.
Для запуска безжалостного механизма репрессивной машины ис­пользовались все возможные и невозможные поводы; так А. А. Ба­заров замечает, что Челябинский окружком ВКП(б) рекомендовал включать в число выселяемых семьи расстрелянных и осужденных
совещания, ноябрь 1993 г. Екатеринбург: УрГУ, 1993; Славко Т. И. Кулацкая ссылка...; она же. Раскулаченные спецпереселенцы...; Сплошная коллекти­визация и раскулачивание в Зауралье: материалы по истории Курганской области. Курган, КГПИ, 1994; Уральское село в XX веке: сборник статей и информационных материалов к «Летописи уральских деревень». Екатерин­бург: УрСХИ, 1994.
112 Базаров А. Храм на крестьянской горе: о коллективизации на Урале. Ист. очерк // Урал. 1991. № 7. С. 31.
113 Гриф «секретно» снят... Документы публикуются впервые. Коллекти­визация: как это было // Челябинский рабочий. 1994. 6 июля. С. 3-6.
114 Плотников И. Е. Местные советы Урала на первом этапе сплош­ной коллективизации // История индустриализации Урала (1926-1932) / гл. ред. В. Н. Зуйков. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1967. С. 147-162.
115 Плотников И. Е. Ссылка крестьян на Урал в 1930-е годы. Документы из архивов // Отечественная история. 1995. № 1. С. 160-179.
116 Земсков В. Н. Спецпоселенцы в СССР...
32
за контрреволюционные действия в 1929 г., семьи бежавших и скры­вающихся «кулаков»117.
В сборнике работ по итогам конференции «Южный Урал в судь­бе России», посвященной 70-летию Челябинской области, тема ре­прессий также не обойдена стороной. В. В. Бетенев сообщает сведе­ния об итоговом количестве выселенных по Челябинскому округу в 1930 г.118, а Н. И. Максимов показывает, что местный актив, действуя по принципу «лучше перераскулачить, чем недовыполнить задание», решал ряд собственных проблем, включая ликвидацию сопротивляю­щегося класса и подчинение сельского хозяйства великодержавным замыслам119.
Весьма систематизированный характер имеет работа Н. В. Теп-цова120, в которой автор на основе анализа писем крестьян называет 1929 г. годом «великого погрома», расширяя этот хронологический период до 1933 г. включительно. Подобная работа, но проделанная с письмами тамбовских крестьян, привела Б. В. Сенникова к мысли о том, что О ГПУ уничтожало прежде всего людей, обладающих интел­лектом и ясно понимающих, что происходит в захваченной больше­виками стране121.
В. М. Кириллов уделяет основное внимание «раскулачиванию» и спецпереселению в Нижнетагильском регионе, а также - на основе анализа условий жизни спецпереселенцев - делает вывод о неэффек­тивности социалистической системы организации труда122. Кроме того, в своей работе Кириллов показывает, что в 1930-е гг. на видное место по количеству лишенцев выдвигаются категории «кулаков» и
117 Базаров А. А. Кулак и агрогулаг. Ч. 1. Челябинск: Южно-Уральское книжное издательство, 1991. С. 204.
118 Бетенев В. В. Правоохранительные органы Южного Урала в период проведения коллективизации // Южный Урал в судьбе России (к 70-летию Челябинской области: Материалы научно-практической конференции). Че­лябинск, 2003. С. 137-139.
119 Максимов Н. И. Судьба российского крестьянства. Раскулачивание и спецпоселения на Южном Урале. 1930-1941 годы // Южный Урал в судьбе России (к 70-летию Челябинской области: Материалы научно-практической конференции). Челябинск, 2003. С. 196-200.
120 Тепцов Н. В. В дни великого перелома: история коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) по письмам и вос­поминаниям, 1929-1933 годы. М.: Звонница-МГ, 2002.
121 Сенников Б. В. Тамбовское Восстание 1918-1921 гг. и раскрестьяни­вание России 1929-1933 гг. М.: Посев, 2004.
122 Кириллов В. М. История репрессий на Урале 1920-е - начало 50-х гг. (на материалах Нижнетагильского региона). Автореф. дис.... докт. ист. наук. Екатеринбург, 1996.
33
спецпереселенцев - более 40 % (кустарей, ремесленников и стара­телей - 6 %)т. Его двухтомная монография интересна тем, что это едва ли не единственная работа, в которой представлена комплексная история репрессий в отдельно взятом регионе124.
Фундаментальный труд А. Б. Суслова посвящен ряду вопросов, касающихся заключенных и спецпоселенцев на Западном Урале, как то: расселение, правовой статус, использование их труда на предпри­ятиях, а также принципам организации труда125.
В монографии В. А. Лабузова проанализированы произошедшие после установления в России советской власти изменения в аграрной сфере: в сфере налогообложения, создание колхозов, меры, которые предпринимали местные органы власти Южного Урала для ускоре­ния коллективизации деревни, отдельно отмечены недостатки этой политики126.
Анализируя уральскую периодику, заметим, что ряд статей посвя­щены биографиям крестьян - именно в начале 1990-х гг. просыпа­ется интерес к судьбе конкретного человека, до этого массовую пу­бликацию в периодической печати подобных статей едва ли следует считать возможным. Обратимся к наиболее ярким публикациям.
Историческая несправедливость индивидуализируется, сжимает­ся до размеров семьи, но от этого не становится менее трагичной. На примере истории семьи Перунковых видно, что государство, призы­вавшее трудиться, ставило крестьянам в вину именно труд, отсюда и безжалостная логика: кто больше трудился, с того больше и спроси­ли127. Из рассказа А. Г. Полончука следует, что советская пропаганда делала все, чтобы термин «кулак» ассоциировался у населения толь­ко с «бандитом», отсюда и соответствующее к ним отношение - даже после эксплуатации на «великих стройках» крестьянам не разрешали вернуться на историческую родину128.
123 Кириллов В. М. История репрессий на Урале 1920-е - начало 50-х гг. (на материалах Нижнетагильского региона). Автореф. дис.... докт. ист. наук. Екатеринбург, 1996. С. 26.
124 Он же. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала: 1920-е - начало 50-х годов. Ч. 1-2. Нижний Тагил, 1996.
125 Суслов А. Б. Спецконтингент в Пермской области (1929-1953 гг.). М.: РОССПЭН, 2010.
126 Лабузов В. А. Аграрные отношения на Южном Урале в первые деся­тилетия советской власти (1917-1932 гг.). Оренбург, 2004.
127 Дорогокупля С. Как раскулачивали неимущих (судьба и жизнь семьи Перунковых) // Уральская газета. 1993. Февраль. С. 8.
128 Каландинский Г. И стал кулак горняком // Областная газета. 1994. 2 февраля. С. 2.
34
В печальный юбилей - 60-летие начала коллективизации - была предпринята попытка, опираясь на доступные документы, описать масштабы крестьянской трагедии, совершенно справедливо отмечая такие моменты, как практика решения судьбы любого крестьянина чрезвычайной тройкой в составе первого секретаря РК партии, пред­седателя райисполкома и начальника районного отделения ОГПУ; использование сталинского клише «ликвидация кулачества как класса»129; массовые нарушения законности в процессе «раскулачи­вания» и невероятно жестокие меры в отношении спецпереселен­цев130. Кратким очерком по истории одной деревни можно назвать публикацию в газете «Маяк»131, раскрывающую в том числе и меха­низм «раскулачивания»: изъятие имущества, запрет вступать в кол­хоз, выселение. Немудрено, что зажиточные крестьяне стремились избежать участи изгоев.
Историю переселения в Свердловскую область изучали екатерин­бургские ученые А. Капустин и В. Мотревич. По их сведениям, всего в Уральском регионе оказалось 101,4 тыс. ссыльных семей, что со­ставляло примерно 480 тыс. «раскулаченных»132.
А. Нахтигаль указывает, что «раскулачивание» в действительности было «рассереднячиванием»; не стала исключением и Челябинская область, где руководители стремились опередить сроки «раскулачи­вания»: секретарь Челябинского окружкома партии А. И. Финков-ский и председатель окрисполкома А. Т. Попков писали в директиве от 29.01.1929 г. с грифом «Совершенно секретно»: «Вся оперативная работа по ликвидации кулачества как класса должна быть развернута немедленно и закончена в течение февраля»133. Типичная история -исковерканная судьба семьи Лешуковых: сначала отец был объявлен «сыном подкулачника» и выслан на Север, где и умер, а потом его дочь, «врагиню», бесконечно унижала сельская учительница - дает определенное представление о последствиях «раскулачивания» на местах134.
129 Цыганов В. Указ соч. С. 1.
130 Там же. С. 2.
131 Пичка Л. А. Летопись истории уральских деревень: коллективизация в Новоипатове // Маяк. 1994. 30 июня (№ 75). С. 4.
132 Капустин А.,'Мотревич В. Спецпоселенцы // Уральский рабо­чий. 1991. 9 июля. С. 2.
133 Нахтигаль А. Раскулачивание // Волга - Урал. 1993. Декабрь. № 46. С. 7.
ш Бубнова Н. «Не знаю, когда с вами встречусь. Пишу это на память вам...» // Областная газета. 1995. 24 января. С. 3.
35
Можно отметить, что различные примеры «раскулачивания» в периодических изданиях объединяет, с одной стороны, пристальное внимание к судьбе отдельной семьи, а с другой - детальное отраже­ние в судьбе семьи судьбы страны во всей ее трагичности.
Представленный в диссертационных работах материал по теме «раскулачивания» достаточно разнообразен. Л. В. Захаровский, на­пример, сосредоточивается на создании и функционировании «ку­лацкой ссылки» в Уральской области, а также на ее социальных последствиях; он отмечает, что темпы коллективизации стали уско­ряться только с осени 1930 г., на этом основании можно сделать вы­вод о приоритетности для властей политики «ликвидации кулачества как класса», конкретизированной в плане, разработанном «комисси­ей Молотова»135.
В весьма полезной и интересной работе известного уральско­го историка крестьянства Г. Е. Корнилова, имеющей справочно-аналитический характер, представлен обзор источников по аграрной истории Урала колхозного периода, а также их систематизация136. Другой автор - Л. В. Алексеева - отмечает, что политика коллек­тивизации и «раскулачивания» привела к почти трехкратному со­кращению числа крестьянских хозяйств на Урале137. Она доказыва­ет, что причиной катастрофического сокращения поголовья скота в первой половине 1930 г. стала коллективизация деревни и «раскула­чивание», а также делает вывод о том, что создание колхозов начина­ется в 1929-1930 гг.138 А. С. Еремин рассматривает ту же проблему на материалах Среднего Урала: приводит цифры принудительной колонизации северных районов Ирбитского округа, отмечает, что предлагаемое к «раскулачиванию» количество «кулацких» хозяйств неоднократно менялось, а также освещает вопрос антицерковной кампании в регионе, притом что в течение 1929 г. происходило на­гнетание социальной напряженности - подготовка плацдарма для «раскулачивания»139.
135 Захаровский Л. В. Политика «ликвидации кулачества как класса» и ее проведение в Уральской области. 1928-1933. Автореф. дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000.
136 Корнилов Г. Е. Источники по аграрной истории Урала. Екатеринбург: Институт истории и археологии УрО РАН, 1996.
137 Алексеева Л. В. Сельскохозяйственное производство Уральской об­ласти в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Курган, 1998.
138 Там же. С. 13.
139 Еремин А. С. Коллективизация крестьянских хозяйств на Среднем Урале (Ирбитский феномен). Автореф. дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1997.
36
М. В. Попов констатирует, что делопроизводственная докумен­тация, непосредственно касающаяся крестьян, по разным причинам искажалась чиновниками; соответственно, для выяснения подлинно­сти данных необходимо сопоставить их с источниками, имеющими критическую направленность: материалами инспекторских прове­рок, контрольных обследований, рейдов печати, обращениями про­свещенцев и работников бытовых учреждений в партийно-советские контрольные органы, жалобами населения и т. п.140 В исследовании, посвященном социальной психологии крестьянства Урала в период сплошной коллективизации, отмечается, что «выявленная на основе проведенного анализа зависимость психологического состояния кре­стьянства Урала от уровня экономического и идеологического дав­ления со стороны органов власти показывает, что чем меньше было такое давление, тем выше оказывались результаты хозяйственной деятельности крестьян»141. Историк Р. А. Давлетшин уделяет вни­мание специфике процесса коллективизации и «раскулачивания» в Башкортостане, особенно - местным особенностям этого процесса и «раскулачиванию» середняков142.
Регулярно публикуемые новые документы дают исследователям возможность на современном этапе вводить в оборот неисследован­ные массивы документов и подготовить на их основе научные рабо­ты, заполняющие существовавшие ранее исторические лакуны, что не могло не вызвать увеличение количества конференций и повыше­ние их уровня и масштаба143.
Подытоживая, можно констатировать, что историография пробле­мы «раскулачивания» на Урале на современном этапе развивается в
140 Попов М. В. Культура и быт крестьян Урала в 1920-1941 годах. Авто­реф. дис.... докт. ист. наук. Екатеринбург, 1998. С. 19.
141 Серебрякова И. Г. Социальная психология крестьянства Урала в пе­риод сплошной коллективизации (1929-1933 гг.). Автореф. дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2006. С. 12.
142 Давлетшин Р. А. История крестьянства Башкортостана. 1917-1930 гг. Автореф. дис.... канд. ист. наук. Уфа, 2000.
143 В последнее время интересующей нас теме было посвящено несколь­ко крупных форумов: международная конференция «История сталинизма: итоги и проблемы изучения» (Москва, 5-7.12.2008 г.), ставшая знаковым со­бытием для историков, изучающих различные аспекты сталинизма; междуна­родная конференция «Государственная власть и крестьянство в конце XIX -начале XXI века» (Коломна, 24-26.09.2009 г.); международная конференция «Репрессированная российская провинция» (Смоленск, 9-11.10.2009 г.); международная конференция «История сталинизма: крестьянство и власть» (Екатеринбург, 30.09-01.10.2010 г.); международный круглый стол «Кре­стьянство и власть в истории России XX века» (Москва, 12.11.2010 г.) и др.
37
направлении пересмотра оценок по нескольким векторам: 1) выяв­ление социальных групп и слоев, на которых обрушились репрессии;
2) персонификация «раскулачивания» в судьбе определенных семей;
3) публикация большого количества документальных сборников как регионального, так и федерального уровня, а также проведение ряда крупных научных форумов по теме сталинских репрессий против крестьянства.
В настоящей работе мы сосредоточили внимание на социально-экономических аспектах коллективизации и «раскулачивания» крестьянства Урала, а также реконструкции социального портрета «раскулаченных» крестьян Южного Урала и Оренбуржья первой по­ловины 1930-х гг. на основе созданных БД. Данная цель осуществля­ется посредством решения следующих задач:
• выявление и анализ комплекса источников, что позволило в достаточной мере охарактеризовать хозяйство «раскулачен­ных» южноуральских и оренбургских крестьян;
• создание трех электронных просопографических БД с привле­чением неопубликованных ранее материалов южноуральских и оренбургских архивов, описывающих семьи крестьян, «рас­кулаченных» на Южном Урале и переселенным в данный ре­гион;
• анализ особенностей «раскулачивания» на Урале;
• рассмотрение и анализ обобщенных характеристик «раскула­ченного» двора на основании материалов, содержащихся в ар­хивах Южного Урала и Оренбуржья;
• изучение формальных критериев «раскулачивания» и рассмо­трения того, насколько реальное «раскулачивание» на Урале соответствовало определенным в нормативно-правовых актах принципам.
Учитывая возросшую роль количественных методов в истори­ческой науке, отметим, что в данной работе впервые применялась модель регионального исследования процесса «раскулачивания», де­тально описывающая социальное и имущественное положение «рас­кулаченных» крестьян региона; модель, которая может быть при­менена для реконструкции социального портрета «раскулаченных» крестьян в других регионах.
Результаты анализа созданных баз данных позволили на основе полученных количественных и качественных показателей детально реконструировать социальный портрет «раскулаченных» крестьян на Южном Урале и в Оренбуржье.
Хронологические рамки работы ограничены 1930 г. - временем начала массового «раскулачивания», о чем свидетельствует, в частно­сти, известное Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30.01.1930 г. « О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплош­
38
ной коллективизации» (массовое «раскулачивание» продолжалось вплоть до 1934 г., о чем свидетельствует динамика падения количества «раскулаченных» крестьян в рассматриваемый период), и 1938 г. -временем окончания «кулацкой операции» 1937-1938 гг. Следует сказать, что для реконструкции социального портрета «раскулачен­ных» крестьян наибольшее значение имеют типологические характе­ристики крестьян, которые в полной мере присутствуют в изучаемых массовых источниках и, соответственно, массовое «раскулачивание». Именно поэтому обоснование хронологических рамок исследования связывается нами с процессом массового «раскулачивания», хотя единичные примеры «раскулачивания» можно найти вплоть до конца 1930-х гг. Географически рамки исследования ограничены Уралом, который в рассматриваемый период будет отождествляться с Ураль­ской областью, в состав которой входило 16 округов). Выбор региона обусловлен как недостаточной исследованностью процесса коллек­тивизации и «раскулачивания» на Урале в качестве самостоятельной территории, имеющей собственные социально-экономические осо­бенности в рассматриваемый период, так и отсутствием обобщающих работ, основанных на неопубликованных до настоящего времени материалах местных архивов. Среди особенностей, обусловивших выбор региона, отметим следующие: 1) в рамках РСФСР - удален­ность Уральского региона от административного центра; 2) в грани­цах Уральской области: а) разнородность округов в составе области, причем как географическую, так и промышленную, б) значительную долю казаков в населении рассматриваемой территории.
Формирование репрессивной системы и процесс массового «рас­кулачивания», а также воздействие этих процессов на социально-экономическое развитие Урала - тема, заслуживающая самого пристального внимания историка. Без глубокого анализа проблем, связанных с ней, невозможно представить объективную картину из­менений, происшедших в Уральском регионе за время советской вла­сти.
Сформированные базы данных могут способствовать созданию новых баз данных по истории репрессий или войти в состав специ­ализированного банка данных по соответствующей тематике, а так­же могут быть предложены в качестве справочников для архивов и информационных центров: и сегодня в архив поступают обращения с просьбами от потомков о выдаче информации, касающейся не толь­ко политической, но и социально-психологической реабилитации жертв «раскулачивания». В этом плане восстановление судьбы кон­кретной семьи представляется нам очень важным еще и из-за непре­кращающихся попыток преуменьшить масштабы репрессивной по­литики 1930-х гг. или обосновать правомерность, необходимость и неизбежность насильственных действий со стороны государства, то
39
есть «логику» сталинских репрессий. Информация созданных нами БД «РКУЮ» и «РКО» позволяет установить масштаб репрессий, что представляется значимым для восстановления судьбы отдельных семей.
Методологические принципы данного исследования основаны на сочетании общих подходов (историко-генетического и историко-типологического, монографического описания) с подходами спе­циальными, разработанными в рамках отечественной школы квантитативной истории (например, математико-статистический подход144).
Первая группа подходов основана на сочетании общих эмпирико-теоретических методов научного исследования: сравнения, струк­турного анализа и синтеза, а также индукции и дедукции. Вторая группа подходов в значительной мере определяется сочетанием методов просопографии и микроистории. Под «просопографией» в самом общем смысле с начала 1990-х гг. понимается жанр иссле­дования, предполагающий изучение массовых источников с целью создания на их основе динамических «коллективных биографий» определенных социальных групп, страт и т. п.145 «Микроистория» как экспериментальное направление, разрабатываемое с конца 1970-х гг. итальянскими историками К. Гинзбургом, Дж. Леви и Э. Гренди, фактически означает микроанализ существенных особен­ностей изучаемого явления146.
В рамках специальных подходов особенности источниковой базы предопределили использование наиболее целесообразного для изу­
ш Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. 2-е изд., доп. М.: Наука, 2003; Белова Е. Б., Бородкин Л. И., Гарскова И. М., Изместье-ва Т. Ф., Лазарев В. В., Тихонов А. И. Компьютеризированный статистиче­ский анализ для историков. Учебное пособие / под ред. Л. И. Бородкина и И. М. Гарсковой. М., 1999.
145 Подробнее см.: Юмашева Ю. Ю. Источниковедческие проблемы соз­дания просопографических баз данных // Информационный бюллетень Ко­миссии по применению математических методов и ЭВМ в исторических ис­следованиях при Отделении истории АН СССР. Специальный выпуск. 1992. Декабрь. № 7.
146 См.: Ковальченко И. Д. Теоретико-методологические проблемы исто­рических исследований: заметки и размышления о новых подходах // Но­вая и новейшая история. 1995. № 1. С. 3-33; он же. Историческое познание: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. 1995. № 2. С. 111-123; Бессмертный Ю. Л. Некоторые соображения об изучении феномена власти и о концепциях постмодернизма и микроистории // Одис­сей. Человек в истории. М., 1995. С. 12; Гинзбург К. Микроистория: две-три вещи, которые я о ней знаю // Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996. С. 207-229.
40
чения массовых источников147 выборочного метода148. Как пишет Г Е. Корнилов, именно массовые источники имеют особое значение в изучении аграрной истории. Их многообразие и информационная насыщенность позволяют раскрыть самые различные аспекты аграр­ной проблематики149. Для работы с количественными показателями в СУБД Microsoft Access были созданы три электронные просопогра-фические базы данных: «РКЮУ», «СЮУ» и «РКО» - и применялись методы компьютеризированного статистического анализа, а именно методы дескриптивной статистики150, такие как нахождение среднего арифметического значения, моды, медианы и пр., а также элементы корреляционного анализа.
Немного о терминах
Следует определиться с терминологическим аппаратом. Под со­циальным портретом «раскулаченных» крестьян в данной работе мы понимаем набор типологических характеристик «раскулаченных» крестьян - глав семей, включающих как социально-демографические, так и имущественные параметры. Эти характеристики основаны на неопубликованных материалах из ряда архивов Челябинской обла­сти, а также данных из Информационного центра ГУВД Челябин­ской области (подробнее см. п. 1.1.).
147 Термин «массовые источники» в известном теоретическом споре между Б. Г. Литваком и И. Д. Ковальченко определялся по-разному: первый утверждал, что массовыми называются источники, которым можно придать форму сравнительного формуляра, а второй отстаивал мнение о том, что мас­совые источники отражают сущность и взаимодействие массовых объектов. Отметим, что используемые нами для создания БД «РКЮУ» документы удо­влетворяют как «требованию повседневности» (Б. Г. Литвак), так и требова­нию отражения массовых явлений (И. Д. Ковальченко). Подробнее см.: Ис­точниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. М: РГГУ, Институт «Открытое общество», 1998. С. 331-333.
118 Славко Т. И. Математико-статистические методы в исторических ис­следованиях. М, 1981. С. 61.
14!) Корнилов Г. Е. Источники по аграрной... С. 6.
ъо Дескриптивная статистика объединяет обобщающие количественные показатели, раскрывающие общие свойства статистической совокупности, ^ти показатели, во-первых, дают общую картину, показывают тенденцию развития процесса или явления, нивелирую случайные индивидуальные от­клонения, во-вторых, позволяют сравнивать различные совокупности и, на­конец, используются во всех разделах математической статистики при более полном и сложном анализе статистического материала.
41
Один из основателей современного крестьяноведения Т. Шанин предлагает следующее определение «крестьянства», которым мы и воспользуемся: «Мелкие сельскохозяйственные производители, ко­торые, используя простой инвентарь и труд членов своей семьи, рабо­тают - прямо или косвенно - на удовлетворение своих собственных потребительских нужд и выполнение обязательств по отношению к обладателям политической и экономической власти»151. Видный специалист по проблемам крестьянского хозяйства Н. П. Макаров отмечал, что «крестьянское хозяйство - это такое сельское потре­бительское хозяйство, в котором работник, организатор хозяйства и его владелец объединены в одной семье, а иногда и просто в одном лице»152.
До 1934 г. крестьяне, направленные в «кулацкую ссылку», на­зывались спецпереселенцами, в 1934-1944 гг. - трудпоселенцами, с 1944 г. - спецпоселенцами153, а в самоназвании обычно использо­вались термины «спецпереселенцы» и «трудпоселенцы»154. Ссыль­ный Вадим Макшеев отмечает, что «сами сосланные именовали себя коротко: спецы»155. Тем не менее отметим, что термины «кулак» и «спецпереселенец» не являются идентичными, так как даже самый поверхностный анализ дел «раскулаченных» крестьян подтверждает: выселялись, вопреки правилам, отнюдь не все «раскулаченные» кре­стьяне, многих после «раскулачивания» оставляли на месте.
Не менее интересен вопрос о соотношении понятий «кулак» и «сельская (крестьянская) буржуазия». Нелишне было бы вспомнить, что под «кулаком» подразумевали зажиточного крестьянина, зани­мавшегося торговлей и ростовщичеством, а «сельским буржуа» объ­являлся зажиточный земельный мужик156; это разграничение было предложено «классиком-теоретиком» данного вопроса - В. И. Ле­ниным. При этом новое для деревни слово «буржуй», как отмеча­ет известная западная исследовательница советского крестьянства Ш. Фицпатрик со ссылкой на материалы Государственного архива
151 Шанин Т. Памяти крестьянства // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / пер. с англ.; сост. Т. Шанин; под ред. А. В. Гор­дона. М.: Прогресс, 1992. С. И.
152 Макаров Н. П. Крестьянское хозяйство России начала века и его инте­ресы // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / пер. с англ.; сост. Т. Шанин; под ред. А. В. Гордона. М.: Прогресс, 1992. С. 120.
153 Земсков В. Н. «Кулацкая ссылка»... С. 3.
154 Он же. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М.: Наука, 2003. С. 27.
155 Макшеев В. Н. Указ. соч. С. И.
156 Доброноженко Г. Ф. Дефиниции понятий «кулак» и «сельская буржу­азия» // Политические репрессии в России. XX в.: Материалы региональной научной конференции. Сыктывкар, 2001. С. 53-54.
42
Смоленской области, завоевало в 1920-е гг. большую популярность157, что, впрочем, не нашло своего подтверждения на материалах Южно­го Урала, где термин «буржуй» в характеристике и сопроводитель­ных документах на раскулаченных крестьян не встречается вообще (см. п. 3.3.).
Изначально сельские эксплуататоры («кулаки») входили в социально-правовую группу «лишенцев», но Объединенный пленум ЦК и ЦКК в 1927 г. ввел понятие «зажиточно-середняцкие слои де­ревни», приравняв «крепкого середняка» к «кулаку»158. В феврале 1928 г. было внесено предложение о введении индивидуального на­лога в отношении наиболее богатых «кулацких» хозяйств. Таковы­ми назначали «не более 3 %» крестьянских хозяйств159. Отметим, что единой и общепризнанной классификации крестьян не существова­ло. Так, «аграрники-марксисты» (например, Л. Н. Крицман, возгла­вивший в 1928 г. Аграрный институт) делили крестьянство на три упрощенные категории: «кулаки», «середняки», бедняки (наиболее популярное деление). А. В. Чаянов и его школа, исходя из теории трудового крестьянского хозяйства, различали шесть социальных ти­пов и выделяли в категорию «кулацких» лишь то хозяйство, центр тяжести доходов которого лежит в торговых оборотах, ростовщиче­ском кредите, в том числе в сдаче в аренду инвентаря на кабальных условиях. Границы этих категорий были подвижными и определя­лись не только экономическими процессами в деревне и самооценкой сельского населения. Например, до революции к беднякам относили крестьян с 1-2 рабочими лошадьми, в 1920-е гг. крестьяне с двумя ло­шадьми попадали уже в условную категорию «середняков», что дало повод советским руководителям говорить об «осереднячивании» де­ревни.
Современные российские и зарубежные исследователи анализи­руют крестьянство в целом, подчеркивая близость основной части зажиточных крестьян традиционной деревне и «встроенность» «ку­лацкого» двора в хозяйственную деятельность общины. По общему мнению, социальные связи между крестьянами разного статуса не позволяют говорить о значительной социально-классовой (не иму­щественной) дифференциации русской деревни. К такому же вы­воду приходили и экономисты «организационного» направления: А. В. Чаянов, Н. П. Макаров и др.
j7 Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне... С. 43.
158 Рогалина Н. Л. Власть и аграрные реформы в России XX века: учеб. пособие. М: Энциклопедия российских деревень, 2010. С. 99.
159 КПСС в резолюциях и>решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 4. М, 1985. С. 377.
43
Само понятие «крестьянский двор» было определено Земельным Кодексом 1922 г. так: «Двором признается семейно-трудовое объеди­нение лиц, совместно ведущих сельское хозяйство. Двор может состо­ять из одного бессемейного лица (без различия пола). Членами двора считаются как все его наличные участники (включая малолетних и престарелых), так и ушедшие временно на трудовые заработки»160. В 1929 г. советское земельное и налоговое законодательство охарак­теризовало крестьянское хозяйство как «родственно-трудовое объе­динение лиц разных степеней родства, живущих вместе и ведущих одно хозяйство»161. Разница между этими определениями состоит, в первую очередь, в том, что первое рассматривает двор как экономи­ческую общность, поскольку нет указания на обязательное кровное родство, а второе - уже как семью.
Один из выдающихся теоретиков крестьянской кооперации А. В. Чаянов еще в 1919 г. разработал концепцию «кооперативной коллективизации» мелкокрестьянского сельского хозяйства. Про­цесс кооперирования, по Чаянову, позволял, не разрушая мелкого семейного хозяйства, выделить и организовать на началах крупного производства те отрасли работы, где это давало несомненный эконо­мический эффект162.
Социоантрополог Р. Редфилд, определяя крестьянство как со­циальный тип, привел концепцию Э. Вольфа, согласно которой кре­стьянство - это сельскохозяйственные производители, чей образ жизни связан с землей, которая находится под крестьянским контро­лем163. В этой связи нельзя не упомянуть научный вклад уральского и советского статистика, академика В. С. Немчинова. Важно отметить, что Немчинов до середины 1920-х гг. работал как статистик на Юж­ном Урале и в Уральской области, а его работы и предложенные им подходы к изучению дифференциации деревни получили всесоюзное признание. Эту высокую оценку работ Немчинова применительно к расслоению российской деревни поддерживает и Т. Шанин. Будучи членом коллегии Центрального статистического управления (ЦСУ) и главой Отдела статистики сельского хозяйства, Немчинов создал свою классификацию хозяйств, которая в 1927 и 1928 г. была положе­на в основу двух специальных, им же организованных, гнездовых ди­
160 Вербицкая О. М. Указ. соч. С. 151.
161 Там же.
162 Данилов В. П. Аграрные реформы и аграрная революция в России // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / пер. с англ.; сост. Т. Шанин; под ред. А. В. Гордона. М.: Прогресс, 1992. С. 321.
163 РедфИЛд р Крестьянство как социальный тип // Великий незнако­мец: крестьяне и фермеры в современном мире / пер. с англ.; сост. Т. Шанин; под ред. А. В. Гордона. М.: Прогресс, 1992. С. 71.
44
намических переписей сельского хозяйства; под его руководством в 1929-1931 гг. проведены первые сплошные обследования совхозов и колхозов. Немчинов был творцом нового метода инструментального измерения урожайности путем небольшого числа выборочных проб -«метровок» (площадью в 1 м2), сменившего после начала массовой коллективизации прежние приемы субъективной оценки урожайно­сти и получившего широкое применение в работе Государственной инспекции по определению урожайности.
Все крестьяне-«кулаки», согласно Постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г., были разделены на три категории: первая - контрреволюционный актив, их дела рассматривали спецтройки в составе представителей ПП ОГПУ164, обкомов ВКП(б) и прокуратуры, члены семей выселялись в отдаленные районы с конфискацией всего имущества или расстрели­вались; вторая - наиболее богатые «кулаки», «опора антисоветского актива», они подлежали выселению на спецпоселение; в эту катего­рию включали и «подкулачников», то есть всех сочувствующих «ку­лакам»; третья - остальные «кулаки», которые, как правило, пересе­лялись внутри области или края165.
Можно только предполагать, сколь велик был процент «ошибок» при «раскулачивании» по третьей категории и при проведении в марте-апреле 1930 г. их внутрикраевого переселения. Единых крите­риев, в отличие от межкраевых «депортаций», здесь просто не суще­ствовало. Правда, были определены примерные параметры поселе­ний: поселки от 20 до 100 дворов, расселение по хуторскому принципу запрещалось, отводимые земли, разумеется, худшего качества166.
В первую очередь в разряд «кулаков» зачисляли лишенных изби­рательных права, «лишенцев»167. Закон не предоставлял избиратель­ного права «эксплуататорским классам, лицам, «применяющим на­емный труд с целью извлечения прибыли, а также лицам, живущим на нетрудовые доходы». В 1929 г. доля «лишенцев» в массе деревен­ского населения достигала 4,1 % против 3,6 % в 1927 г. Запрещение избирать в Советы дополнялось лишением права голоса в земельных обществах (декабрь 1928 г.), а затем и в кооперации»168. Другим кри­
164 ПП ОГПУ - Полномочное Представительство Объединенного Глав­ного Политического Управления.
16:1 Славко Т. И. Кулацкая ссылка... С. 5.
166 Полян П. М. Не по своей воле... С. 69.
167 Славко Т. И. Раскулачивание... С. 133.
168 Изменение социальной структуры советского общества: (1921 - сере­дина 30-х годов). М.: Мысль, 1979. С. 104.
45
терием принадлежности к «кулачеству» была характеристика хозяй­ства по состоянию на 1928/1929 сельскохозяйственный год и более ранние периоды, включая и дореволюционные. В районах товарного крестьянского хозяйства, в том числе на севере Оренбургской губер­нии (Челябинский уезд) и в Южном Зауралье, от трети до четверти всех дворов засевали в 1917 г. и даже в 1920 г. 10 и более га на хозяй­ство, а от 2 % до 3 % дворов - более 30 га, то есть имели предприни­мательский характер.
Впрочем, случались и «переходы» из одной категории в другую: так, А. Уланова из Минского сельсовета Катавского района Златоу-стовского округа была переведена в третью категорию из первой169, видимо, после того, как ее муж был арестован органами ОГПУ. На практике по третьей категории выселялось меньше семей, чем было указано в планах, прежде всего - из-за условия переселения внутри района с наделением землей, поэтому для «раскулаченных» по тре­тьей категории в случае невозможности переселения их внутри райо­на существовало два варианта развития событий: 1) подведение их под вторую категорию и «раскулачивание» уже по новой категории; 2) «раскулачивание», но без переселения - ввиду отсутствия свобод­ной земли, и как результат, оставление на месте первоначального жи­тельства. Отмечены и другие случаи: например, одна семья не была принята комендантом поезда, поэтому ее выслали по второй катего­рии по Старо-Уткинскому району Свердловского округа170.
Источники
Источниковая база исследования представлена несколькими группами исторических источников, включая как опубликованные документы, так и неопубликованные архивные материалы. Из опу­бликованных источников отметим, прежде всего, законодательные и делопроизводственные материалы, представленные в нашей работе нормативно-правовыми актами (главным образом постановления и распоряжения ЦИК и СНК СССР) и распорядительной документа­цией (резолюции, приказы, инструкции), протоколами как особым видом организационно-распорядительной документации, текущей
169 Архивный отдел Катав-Ивановского муниципального района Челя­бинской области (АОАКИМРЧО). Фонд Исполнительного комитета Катав­ского районного Совета депутатов трудящихся (материал не каталогизиро­ван и не систематизирован). Д. 1. Л. 63.
170 Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. Р-88 (Ис­полнительный комитет Свердловского областного совета депутатов трудя­щихся (Облисполком)). Оп. 21. Д. 54. Л. 52.
46
перепиской, плановой и контрольной документацией, а также отче­тами, включая некоторые статистические данные.
Опубликованные законодательные и делопроизводственные до­кументы, использованные в данном исследовании, в значительной степени представлены в крупных сборниках документов, из которых выделим вышедшие в издательстве «РОССПЭН» и охарактеризо­ванные в п. 1.1. главы I.
Из неопубликованных документов (большой массив дел из 26 фондов 13 архивов, из которых 3 центральных171, 4 региональ­ных172 и 7 местных173 и 1 ведомственный174) интерес прежде все­го представляют материалы: а) фондов ОГПУ СССР (Ф. Р-9414. On. 1) и 4-го спецотдела МВД СССР (Ф. 9479. On. 1), хранящихся в ГА РФ; б) фондов Госплана СССР (Ф. 4372. Оп. 28, 32), а также Экономико-статистического сектора Госплана СССР и Центрального управления народнохозяйственного учета Госплана СССР (Ф. 1562. Оп. 74, 78), хранящихся в Российском государственном архиве эко­номики (РГАЭ); в) фонда Политуправления Наркомзема СССР за 1930-1935 гг. (Ф. 112. Оп. 41, 56), находящегося на хранении в РГАСПИ, а также ряд интервью (см. Приложение № 23), взятых ав­тором у уральских очевидцев и жертв «раскулачивания».
Ряд архивных материалов делопроизводственного характера (на­пример, протоколы), содержащих персональные данные по «раскула­ченным» крестьянам и их семьям на Южном Урале, имеют устояв­шийся формуляр и находятся в фондах девяти архивов Челябинской области и Государственного архива Оренбургской области (ГАОО).
171 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ); Россий­ский государственный архив экономики (РГАЭ); Российский государствен­ный архив социально-политической истории (РГАСПИ).
172 Государственный архив Оренбургской области (ГАОО); Государ­ственный архив Пермского края (ГАПК); Государственный архив Свердлов­ской области (ГАСО); Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО).
17i Архивный отдел Администрации Брединского района Челябин­ской области (АОАБРЧО); Архивный отдел Администрации г. Зла­тоуста Челябинской области (АОАЗ); Архивный отдел Администра­ции Катав-Ивановского муниципального района Челябинской области (АОАКИМРЧО); Архивный отдел Администрации Октябрьского района Челябинской области (АОАОРЧО); Архивный отдел Администрации Тро­ицкого района Челябинской области (АОАТРЧО); Архивный отдел Адми­нистрации Чебаркульского района Челябинской области (АОАЧРЧО), МУ «Магнитогорский городской архив» (МУ «МГА»).
174 Информационный центр ГУВД Челябинской области (ИЦ ГУВД
47
Материалы этих архивов стали источниковой основой БД «РКЮУ», «СЮУ» и «РКО», которые являются инструментами реконструкции социального портрета крестьян, «раскулаченных» в Оренбуржье и на Южном Урале, а также переселенных в этот регион (подробнее см. п. 1.2.).
Структура исследования
Структура исследования определяется поставленными задачами и построена по проблемно-хронологическому принципу. В первой главе представлены характеристики разных групп источников на­стоящего исследования, причем отдельно рассмотрены источники, послужившие для формирования БД «РКЮУ», «СЮУ» и «РКО». Также в данной главе рассматриваются методологические и техноло­гические вопросы, в частности, раскрывается понятие «база данных», определена репрезентативность выборки, цели создания, принципы формирования, информационный потенциал, структура и объем БД «РКЮУ», «СЮУ» и «РКО». Во второй главе показаны исторический контекст накануне коллективизации и ход кампании по «раскулачи­ванию», а также представлена социально-политическая характери­стика исследуемого региона; в исторический контекст на конкретном документальном материале вписаны тенденции и особенности «рас­кулачивания» на Урале. В третьей главе особое внимание уделено определению границ Южного Урала, поскольку в исследуемый пери­од отсутствовали четкие критерии для районирования региона; рас­сматривается также определение «социального портрета» и выявля­ются его компоненты и с помощью БД «РКЮУ», «СЮУ» и «РКО» воссоздается социальный портрет «раскулаченных» крестьян Южно­го Урала и Оренбуржья.
БЛАГОДАРНОСТИ
Автор чрезвычайно признателен своему научному руководите­лю - Леониду Иосифовичу Бородкину - за поддержку, всемерную помощь и консультации на разных этапах работы над книгой. Ис­креннюю признательность я адресую и тем, кто взял на себя нелегкий труд по предварительному чтению монографии, и чьи замечания и рекомендации позволили улучшить стилистику книги: Е. Ю. Зубко-вой, Н. Л. Рогалиной, А. А. Киличенкову. Мне также хотелось бы по­благодарить Т. И. Славко, М. О. Чудакову, Л. С. Юдину, С. А. Бака-нова, Г. А. Гончарова, П. Ф. Назырова, А. П. Логунова, С. И. Дегтева, С. А. Красильникова, О. Е. Мазину, Л. Н. Мазур, П. М. Поляна - за ценные замечания и рекомендации по тексту.
В равной мере я благодарен и коллегам по кафедре экономической методологии и истории НИУ ВШЭ: В. С. Автономову, О. И. Ана­ньину, Г. Д. Гловели, И. В. Шильниковой, а также кафедры истории России новейшего времени Историко-архивного института РГГУ: И. В. Быстровой, А. Б. Безбородову, Т. Ю. Красовицкой, Л. А. Мо-жаевой - за интересные и плодотворные дискуссии.
Отдельную благодарность я адресую тем, кто помогал мне на бо­лее раннем этапе работы: Р. Н. Гизатуллину - за привитый интерес к теме и существенную помощь, В. И. Горбунцовой - за предостав­ленные материалы и консультации, О. Б. Михайловой, И. Л. Щер­баковой, С. Н. Цыбульской, А. Б. Рогинскому и другим сотрудни­кам и коллегам из международного общества «Мемориал», а также А. Я. Пастуховой из екатеринбургского «Мемориала» - за помощь и совместные проекты.
Автор выражает благодарность Российскому гуманитарному на­учному фонду (РГНФ), Совету по грантам Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых и по государственной поддержке ведущих научных школ Рос­сийской Федерации, Международному гуманитарному общественно­му фонду «Знание» и Фонду им. Г. Белля за финансовую поддержку исследования в разные периоды.
Слова благодарности мне хотелось бы адресовать своим ино­странным коллегам, которые в разное время интересными обсужде­ниями значительно помогли мне в работе над книгой: Роберту Ал-
49
лену (Robert Allen), Марко Белфанти (Marco Belfanti), Бену Галесу (Ben Gales), Паоло Маланима (Paolo Malanima), Ульриху Пфистеру (Ulrich Pfister), Марку Шпореру (Mark Spoerer).
Я очень признателен своей семье и друзьям за их поддержку, а также всем, кто так или иначе принимал участие в обсуждении дан­ной книги.
Наконец, особо хочу поблагодарить мою маму - Галину Алексан­дровну Ракову за бесконечную веру, терпение, поддержку и огром­ную помощь.
Глава I. «АРАКЧЕЕВСКИЙ СОЦИАЛИЗМ»1: ИСТОЧНИКИ И МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
Служа истории внимательно, Меняет время цену слова; Сейчас эпоха, где романтика Звучит, как дудка крысолова.
Игорь Губерман
В этой главе дана характеристика разных групп источников наше­го исследования, причем особое внимание уделено материалам, по­служившим основой для создания социального портрета «раскула­ченных» крестьян, то есть для формирования баз данных «РКЮУ», «СЮУ» и «РКО». Также в данной главе рассматриваются методоло­гические и технологические вопросы, в частности - репрезентатив­ность выборки, принципы формирования, структура и объем указан­ных БД.
1.1. Источники
Источниковую базу исследования составили несколько групп исторических источников, включая как опубликованные документы и материалы, так и неопубликованные.
Опубликованные источники
Законодательные и делопроизводственные материалы пред­ставлены в нашей работе нормативно-правовыми актами (прежде всего, постановления и распоряжения ЦИК и СНК СССР) и рас­порядительной документацией (резолюции, приказы, инструкции), протоколами как особым видом организационно-распорядительной документации, текущей перепиской, плановой и контрольной до­
1 Из письма студента агрономического факультета Пермского государ­ственного университета другу Р. Васикову с критикой советской аграрной политики. Подробнее см.: Общество и власть... Т. 1. 1917-1940. Пермский край... С. 658.
51
кументацией, а также отчетами, включая некоторые статистические данные.
Исследования, проведенные за последние годы, касались тех об­ластей, которые изучались историками, стоявшими, по всеобщему признанию, на авангардных позициях в своих исследовательских трудах еще в 1970-е и 1980-е гг. Примерами такой тщательной по­следовательности в науке могут служить труды советских историков, таких как В. П. Данилов, И. Е. Зеленин, Н. А. Ивницкий. Работая совместно с некоторыми западными коллегами, специалистами в той же области (аграрная история, история экономики), такими как Л. Виола, Р. Маннинг, Р. Дэвис, С. Виткрофт, историки-аграрники начали публикацию целого ряда документов, снабженных научными комментариями2. Выбранные и опубликованные ими законодатель­ные и делопроизводственные документы, использованные в нашей работе, в большом объеме представлены в уже упоминавшихся ранее крупных сборниках документов, а именно: «Трагедия советской де­ревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы»; «История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов»; «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы»; «Политбюро и кре­стьянство: высылка, спецпоселение. 1930-1940»; «"Совершенно се­кретно". Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.)»3,
2 История сталинского ГУЛАГа... Т. 1. Массовые репрессии в СССР... С. 59.
3 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачива­ние. 1927-1939. Документы и материалы: в 5 т. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 гг. / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виола. М.: РОССПЭН, 1999; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: в 5 т. Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930 г. / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виола. М.: РОССПЭН, 2000; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Доку­менты и материалы: в 5 т. Т. 3. Конец 1930-1933 гг. / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виола. М.: РОССПЭН, 2001; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: в 5 т. 1938-1939. Т. 5. Кн. 1.1937 г. / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Ви­олы. М.: РОССПЭН, 2004; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы: в 5 т. 1938-1939. Т. 5. Кн. 2. 1938-1939 гг. / под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виола. М.: РОССПЭН, 2006; История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая по­ловина 1950-х годов: Собрание документов: в 7 т. Т. 1. Массовые репрессии в СССР / отв. ред. Н. Верт, С. В. Мироненко; отв. сост. И. А. Зюзина. М.: РОССПЭН, 2004; История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая по­ловина 1950-х годов: Собрание документов: в 7 т. Т. 3. Экономика ГУЛАГа / отв. ред. и сост. О. В. Хлевнюк. М.: РОССПЭН, 2004; История сталинского
52
а также публикация «Общество и власть. Российская провин­ция. 1917-1985. Документы и материалы (Пермская, Свердловская, Челябинская области): в 6 томах»4.
В этих изданиях опубликован обширный материал из фондов как центральных архивов:
• Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ),
• Российского государственного архива социально-политичес­кой истории (РГАСПИ),
• Центрального архива Федеральной службы безопасности Рос­сийской Федерации (ЦА ФСБ РФ),
• Архива Президента Российской Федерации (АП РФ), так и региональных:
• Государственного архива административных органов Сверд­ловской области (ГААОСО),
ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание докумен­тов: в 7 т. Т. 5. Спецпереселенцы в СССР / отв. ред. Т. В. Царевская-Дякина. М.: РОССПЭН, 2004; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и материалы: в 4 т. Т. 3. 1930-1934 гг. Кн. 1. 1930-1931 гг. / под ред. А. Береловича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2003; Советс­кая деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939. Документы и мате­риалы: в 4 т. Т. 3. 1930-1934 гг. Кн. 2. 1932-1934 гг. / под ред. А. Берело­вича, В. Данилова. М.: РОССПЭН, 2005; Политбюро и крестьянство: вы­сылка, спецпоселение. 1930-1940: в 2 кн. Кн. 1 / отв. ред. Н. Н. Покровский. М.: РОССПЭН, 2005; Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселе­ние. 1930-1940: в 2 кн. Кн. 2 / отв. ред. Н. Н. Покровский, В. П. Данилов, С. А. Красильников, Л. Виола. М.: РОССПЭН, 2006; «Совершенно секрет­но»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934). Т. 7. 1929 / ред. совет: В. С. Христофоров, А. Н. Сахаров, Г. Н. Севастьянов, В. К. Виногра­дов, Т. Вихавайнен, М. Кивинен, А. Гэтти, Л. Виола, П. X. Соломон, Л. П. Ко-лодникова. М.: РОССПЭН, 2004; «Совершенно секретно»: Лубянка - Ста­лину о положении в стране (1922-1934). Т. 8. 1930. Ч. 1. М: РОССПЭН, 2008; «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934). Т. 8. 1930. Ч. 2. М.: РОССПЭН, 2008.
4 Общество и власть. Российская провинция. 1917-1985. Документы и материалы (Пермский край, Свердловская, Челябинская области): в 6 т. / гл. ред. В. В. Алексеев. Т. 1.1917-1940. Пермский край/отв. ред. А. Б. Сус­лов и др. Пермь: Банк культурной информации, 2008; Общество и власть. Российская провинция. 1917-1985. Документы и материалы (Пермская, Свердловская, Челябинская области): в 6 т. / гл. ред. В. В. Алексеев. Т. 1. 1917-1941. Свердловская область / отв. ред. А. А. Капустин и др. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2005; Общество и власть. Российская провинция. 1917-1985. Документы и материалы (Пермская, Свердловская, Челябинская области): в 6 т. / гл. ред. В. В. Алексеев. Т. 1. 1917-1945. Челябинская область / отв. ред. Н. М. Рязанов и др. Челя­бинск: Книга, 2005.
53